Софья долго глядела на Раджеда, созерцала опять свое отражение, но уже в теплых безнадежных глазах. Не зеркало, не лед.
Воздух покинул мехи легких, как перед прыжком в бездну. Софья подалась вперед и торопливо клюнула Раджеда в щеку возле тонких губ, точно обожгла. Их обоих… Ее окутал запах пряностей, она почувствовала вкус его тонких губ. Как странно – никакого отвращения. Все слишком странно!
– Этого достаточно? – растерянно отскочила она, как испуганный зверек, что прячется в нору, как жемчужина, что захлопывает перед бурей створки раковины. Раджед застыл, как в бреду, рассматривая Софью, качая головой:
– Ты – палач. Мучаешь меня больше, чем Нармо и Илэни.
Его слова резали камни. Казалось, изойдут росой булыжники, не выдержав соленой горечи, что пропитала каждое слово.
– Простите… я не могу, – всхлипнула Софья, взмолившись: – Отпустите!
Она сжималась беспомощным комочком, ощущая на себе как будто клеймо. Ей казалось, что уже никогда и ничего не станет прежним, точно волна прошла сквозь нее, опрокинула и закружила, стирая прежний образ спокойствия и отрешенности. И она не понимала, что испытывает. Наверное, отвращение! Ведь любви нет, ведь не так расписывают поцелуи в книгах. Но она поддалась моментальному порыву сожаления. И ее бросало в жар.
– Ты просто боишься. Саму себя, – говорил уже почти мягко Раджед, видя ее панику.
– Нет. Я не останусь, – вскинулась загнанной ланью Софья, устремляясь дальше по коридору. Никакие ловушки больше не существовали, но мир вокруг расплывался, пол под ногами плясал. И сдавленный крик вырывался слабыми всхлипами.
Не это важно, когда звал самоцвет, не это должно терзать, когда оставалось совсем немного до портала! Но как отделаться от памяти о шрамах и едва различимого вкуса поцелуя, этого оттиска специй, этого ощущения кожи с едва различимыми морщинками?
Всего лишь миг, который обрушивался штормами ураганов, ранил осколками всех выбитых стекол. Кто-то умер в ней. И умирал уже в который раз за время скитаний по каменному миру.
Софья споткнулась обо что-то на ровном месте, падая ничком, прижимая плотнее жемчужину. Но схватилась за ручки двери. Дошла! Добралась! Или ей позволили добраться… За темно-бардовыми створками разносилось пение самоцвета, там дожидалась спасения Рита.
Хватило бы только сил! Соня заставляла себя собраться, предельно сконцентрироваться, но хитрый льор словно вновь подшутил над ней, потому что в растрепанных чувствах не удавалось использовать самоцвет. Впрочем, нет, он не лгал.
Измученной тенью он шел следом за ней, почти беззвучно. Она обернулась. А он стремительно подскочил к ней, выхватил из ножен малахитовый нож. На миг показалось, что немедленно поразит в сердце, оставив навсегда себе в качестве мумии. Много жутковатых образов носилось в голове. Однако же иная игра случилась на этот раз, без театра и зрителей, без сцены и рукоплесканий.
Раджед протянул ей нож, вложил в руку, заслоняя двери темницы, где томилась его вина, где началась их вражда, где спала беспробудно маленькая Рита.
Янтарный льор заслонил собой врата, прижимая ладонь Софьи к своему сердцу, заставляя ощутить, как нестройно и быстро оно колотится. Во второй же она сжимала нож.
– И ты снова бежишь. Мы по кругу бежим. Мы оба. Любовь хуже смерти – великая боль, – проговорил медленно янтарный льор. – И не ври, что мне неведомо. Это ты ледяная виллиса! – Он придвинул руку с ножом к своему сердцу, вновь приоткрывая шрамы. – Ну, убей меня! Это же просто. Если ты взяла с собой нож, значит, предполагала и такую возможность. Вот я перед тобой. Давай! Бей!
Лишь один удар, лишь одно движение, чтобы лишить жизни человека. Но это означало подвергнуть опасности всю Землю: хранитель портала сдерживал год за годом нападение. А, впрочем, не судьба планеты терзала в те мгновения.
Вновь сквозило собственное отражение из янтарных глаз. Кто же? Может, и впрямь ледяная? Может, призрак? Но виллисы кровожадны, немилосердны. Она бы никогда не посмела погубить живое существо, не хватило бы смелости, не сломался бы тот пугающий барьер. Сознание греха сдерживало от многих вещей, боязнь больше никогда не вернуться, утратить человечность. Но в руке ее блестел нож, и льор требовал совершить тяжкий выбор. Только, наверное, приметил уже, лжец, что она неспособна на убийство. Он вновь ставил ее на грань пропасти, вновь испытывал. И от того прорывались обжигающие искры враждебности.
– Вы не такой трус, каким мне показались. Вернее… вы отважны. Но только ради одного себя, – лепетала Соня, но корила себя за эти глупые высокопарные слова. Она привыкла презирать его, выставлять для самой себя средоточием всех пороков. Но теперь твердила по заученной разумом схеме не то, что мыслил дух.
– О… Прекрасная София, я уже давно потерял страх, но перед тобой трепещу, – пропел привычно-неприятным тоном Раджед.
– Пропустите! – воскликнула Соня, пытаясь освободить руку с ножом, но запястье плотно сдавливали цепкие длинные пальцы.
– Нет! Либо ты убиваешь меня, либо остаешься со мной! – усмехнулся он, вновь не позволяя простить себя. Опять игра, опять на бис, снова манипуляция чувствами на грани нервного срыва.
Нож дрожал в руке, злость нашептывала: «И убей! Пока есть в руке нож». Но Софья в ужасе отгоняла внутренних демонов. Противоречия разрезали ее сердце не хуже лезвия. И все бы выглядело иначе, если бы проклятый льор вновь не преграждал путь к освобождению Риты. Он не верил, что его гостья останется, если отправить домой маленькую заложницу. Поделом! За недоверие недоверием и платят. Но что ей оставалось? Куда бежать? У кого искать защиты? Обдумать она не успела, так как звенящую напряжением сцену прервали донесшиеся с противоположного конца коридора размеренные хлопки.
– Как романтично! Какая патетика! Кажется, я помешал вашему скромному шоу? – саркастично аплодировал Нармо. Он появился из невидимого портала совершенно неожиданно. И, насколько успела постичь тонкости мироустройства Соня, пробить защитную магию башни удавалось только в отсутствие хозяина. Как же тогда? Снова враг! Настоящий враг. Волна ужаса подкашивала дрожащие колени.
– Как он попал в башню? Неужели так же, как в малахитовую? – прошептал изумленно Раджед, немедленно возвращая нож перепуганной Софье, инстинктивно заслоняя собой гостью.
Он повел рукой, и Соня с содроганием узрела, как из ее правой руки повалил черный дым, прямо из вены. Она не ощущала никакой боли, только омерзение от того, что нечто темное и чужеродное теснилось в ней все это время. Может, заклятье на самом деле было причиной всех ее метаний и сомнений. Хотя… вряд ли.
– София! Илэни сделала тебя «ключом»! – прошипел Раджед, но уже без какой бы то ни было игры. Он торопливо вытянул из руки девочки черную змею, смяв гадину в кулаке.
Похоже, враг попал в янтарную башню по ее вине, она принесла из заточения «отмычку», которая делала брешь в мощной магии. Значит, из-за нее чуть не погиб Сарнибу. И из-за нее теперь опасность нависла над израненным Раджедом. А она ведь видела, как его покачивает от усталости. Нармо же производил впечатление довольного жизнью крокодила, несмотря на то, что половина лица его скрывалась под свежим синяком. Но, похоже, его нисколько не смущал свой вид.
