Цель игры: поднять нужные баночки и найти пять шариков – пятерых в домике. Я давал себе десять попыток.
Игра была сложная, я побеждал всего пару раз, но мне очень нравилось, потому что играть я мог долго. Я тщательно раздумывал, какие десять баночек мне выбрать.
Еще я заполнял свой альбом. Раньше, когда я мог выходить наружу, я вклеивал вырезки из найденных на улице газет. Сейчас мне приходилось перерисовывать картинки, которые я видел по телевизору.
Иногда я смотрю на страницу, где впервые написал их имя.
Они называются БЛЮХЕРЫ.
Мы очень долго их искали.
Множество страниц описывали все ужасное, что произошло до того момента.
Впервые мы увидели эти растения сразу после обнаружения спор. Я играл в «Пятеро в домике», поэтому телевизор был выключен. Когда я включил его снова, на весь экран показывали блюхера.
Конечно, я тогда не знал, что это такое, поэтому сначала подумал, что он очень красивый. Он переливался, а сверху у него тянулась штука, похожая на семечко подсолнуха. Только она была круглая, как мячик, размером где-то с мой кулак, а на кончике у нее торчал стебелек.
Красивым мне показался цвет. Почти синий и почти серебряный. Я бы не смог нарисовать такой карандашами и даже красками. Мой рисунок получился вообще не похожим на настоящего блюхера.
И что странно, цвет будто двигался. Не менялся, а двигался. Не знаю, как лучше объяснить.
– Мы ведем прямой эфир из зоны Блюхерской катастрофы, – говорил ведущий, – где обнаружили это растение. Ученые не смогли определить его происхождение и подтвердили, что это абсолютно новый вид.
Наверное, их назвали растением, потому что у них были эти штуки, похожие на семечко, и стебли. Хотя на растение они не походили. Я даже не знаю, на что они были похожи.
Когда я понял, на что смотрю, я перестал считать их красивыми. Серебристо-синий цвет напоминал мне о ножах, о тяжелых грозовых тучах, а то, как он двигался, – хищника, который беззвучно выслеживает добычу, готовясь наброситься на нее.
Нет, блюхеры не были красивыми. Они были злыми, страшными, смертоносными.
Теперь они появлялись везде.
Я видел их из окна. Сначала это были небольшие серебристо-синие пятнышки, потом они покрыли всю землю. Они вырастали очень быстро. Иногда я даже успевал заметить, как пятнышки разрастались и наливались цветом.
По телевизору показывали людей, которые много знали о растениях и грибах. Я не понимал, о чем они говорят. Я разобрал некоторые слова, например плодовое тело или химические трассы, и записал их в альбом, но так и не понял, как блюхеры устроены.
Зато я теперь точно знал, почему рушатся здания. Все из-за блюхеров. Гайя была права. Обвалы и смерти людей на улицах действительно связаны. И в том и в другом виноваты блюхеры.
Они не только выпускали в воздух смертельные споры, они еще питались бетоном, камнем, стеклом и металлом. Блюхеры вырабатывали какую-то жидкость, которая их растворяла. У нее тоже было название. Инимы или инзимы – что-то такое.
Блюхеры.
Само слово было тяжелым. Каждый раз, когда я закрывал глаза, я видел их переливающиеся серебристые головы. Я чувствовал их голод, отчаянно и стремительно пожирающий наши дома. А потом я открывал глаза и видел их вокруг, на земле.
Когда я впервые услышал, что блюхеры едят наши дома, я пошел полежать с мамой. Я думал об услышанном, и мне захотелось обнять ее крепко-крепко, но я побоялся ее разбудить, поэтому просто приложил лоб ей к спине и подвинулся поближе. Мама была теплой, твердой, настоящей.
Мне захотелось, чтобы она проснулась. Мне было страшно.
Наверно, я всегда боялся, что наша башня обвалится, как все остальные дома, но не думал, что это реально может случиться. Башня высокая, слишком большая, чтобы упасть. Но блюхеры тоже становились больше. Что, если они уже начали ее пожирать?
Я заставил себя встать и выглянуть в окно. Со вчерашнего дня я толком не видел улицу, только спал и смотрел телевизор.
Я выглянул в окно и ахнул. До самого горизонта все было покрыто серебристо-синим цветом блюхеров. Город сравняли с землей.
Как-то раз на уроке мы катали глиняные валики. Выглядело похоже. Будто взяли гигантский валик и катали по городу.
Какие-то дома еще стояли. Другие башни тоже. Я даже видел свет в окнах пару дней назад.
Один раз я досчитал до семнадцатого этажа в башне Гайи и увидел там свет. Я сказал себе, что это ничего не значит. Может, они не выключили свет, когда уезжали. Я вспомнил квартиру Майкла. Они тоже забыли выключить лампу.
Но частичка меня не переставала думать, что Гайя могла быть там, что ее папа заставил их остаться. Тогда они были в ловушке. Как я с мамой.
Я никогда не боялся высоты, но тогда я посмотрел вниз, и земля вдруг показалась очень далекой, а пол под ногами будто задрожал. Мне пришлось сесть на стул и не двигаться, чтобы снова стало нормально. Я долго не мог встать.
Я не знал, что мне делать. Уезжать было поздно, потому что в воздухе были споры. Скоро блюхеры начнут есть нашу башню, и она упадет. Я не смогу спасти ни себя, ни маму. Один точно не смогу.
Нам нужна была помощь.
Я решил позвонить в полицию. Они приедут и спасут нас. У них наверняка есть маски, которые надевают на лицо, чтобы ничего не попало в рот. Они принесут две для меня и мамы, и споры до нас не доберутся.
Телефона у нас не было. У мамы был мобильный, но я не имел понятия, где он лежит. Я покопался в каких-то сумках и ящиках комода и в конце концов обнаружил его под кучей нераскрытых конвертов. Он не работал. Батарея была разряжена. Я видел у мамы зарядку, но не знал, где она сейчас. Я заглянул во все шкафы в гостиной и на кухне и даже в шкафчик в ванной, но ничего не нашел. Скорее всего, зарядка лежала в маминой спальне.
Мама держала шторы закрытыми, поэтому в комнате было темно. Я попытался нащупать зарядку на полу руками, потом попытался заглянуть в шкаф, но дверь стукнулась обо что-то, когда я ее открыл.
Мама пошевелилась. Она ничего не сказала, но я не стал дальше искать. Я не хотел ее разбудить.
Я мало что мог делать, поэтому большую часть дня смотрел телевизор. По каждому каналу говорили о блюхерах. Лучше бы показали что-нибудь другое. Я от них устал. Наверно, стоило выключить телевизор, но я хотел послушать других людей, а не голос в моей голове, который все спрашивал, как мы собираемся выжить. В конце концов я оставил телевизор включенным на всю ночь и заснул прямо на диване.
Первым, что я услышал утром, были громкие, разозленные голоса людей. На сцене перед зрителями сидели восемь человек.
Зрители спрашивали о блюхерах и хлопали в ладоши, когда люди на сцене отвечали. Я не понимал, что они говорят, но они часто повторяли одно слово. Я записал его в альбом, чтобы не забыть.
