Они прошли по коридору и спустились вниз. Дронго посмотрел
на окна, выходившие в сад, внизу вдоль дорожек светились фонари. Двое
полицейских шли вместе с ним. Они были одеты в штатское, чтобы не выделяться
рядом с Дронго.
Однако в холле уже бушевала толпа журналистов. Со всех
сторон стали щелкать фотоаппараты, заработали камеры. Дронго поднял руки, чтобы
прикрыть лицо.
«Только такой рекламы мне и не хватало, — недовольно
подумал он. — Завтра мой снимок появится во всех японских газетах».
— Кого убили? — закричали сразу несколько
корреспондентов. — Говорят, перестреляли все руководство банка. Это был
взрыв бомбы? Это было покушение?
Кто убит? Где Симура? Где прятались террористы?
Инспектор посмотрел на журналистов и досадливо поморщился.
Но ничего не ответил. В полицейском управлении есть специалист по связям с
общественностью.
Вот пусть он и отрабатывает свой хлеб, подумал Цубои,
пробиваясь сквозь толпу.
И вдруг услышал уверенный женский голос за спиной. Дронго
тоже услышал этот голос и сумел обернуться.
— Дамы и господа, — сказала громко по-английски
Фумико, — я пресс-секретарь банка Фумико Одзаки. Сегодня в отеле
«Империал» произошла трагедия, в результате которой оказались тяжело раненными
наш президент Тацуо Симура и первый вице-президент Сэйити Такахаси. Оба
доставлены в больницу. Мы надеемся, что их здоровье позволит им в будущем
вернуться к руководству банком.
В данный момент обязанности президента исполняет
вице-президент банка Каору Фудзиока. Мы уверены, что все наши клиенты могут
быть спокойны, их интересы не пострадают. Что касается полиции, то она, как
обычно, оказалась не на высоте.
Старший инспектор Цубои не нашел ничего лучшего, как
задержать нашего друга, иностранного эксперта, прибывшего к нам из Европы. Мы
надеемся, что это недоразумение…
Дальше Дронго не слышал. Его вывели и посадили в машину. Он
успел увидеть, как буркнул какое-то ругательство Цубои. И затем машина
тронулась в сторону полицейского управления, находившегося за станцией Хибия,
совсем рядом с отелем.
Дронго привезли в полицейское управление, сфотографировали,
сняли отпечатки пальцев. И затем поместили в одиночную камеру. Когда дверь за
ним захлопнулась, он огляделся. Небольшая кровать, которая ему явно не по
росту, небольшой бачок в углу, раковина. Маленький стол, привинченный стул. Окно
под потолком, закрытое решеткой. Светлая комната метров четырнадцати.
Это не «Хилтон», вздохнул Дронго. Какая молодец эта Фумико,
она устроила настоящий скандал. Теперь Цубои должен либо предъявить ему
конкретные обвинения, либо выпустить из тюрьмы.
У него не отобрали ни ремень, ни галстук. Это была камера
предварительного заключения, и здесь не отбирали одежду. В Японии только после
приговора суда у заключенного отбирают одежду, выдавая голубую или синюю форму.
Дронго подумал, что этот день не самый лучший в его жизни.
Утром погибла бедная Сэцуко, потом этот прием и выстрелы в руководителей банка.
И, наконец, его собственный арест. Он разделся, с трудом умещаясь на тюремной
койке.
— Надеюсь, завтрашний день будет лучше
нынешнего, — вздохнул он, перед тем как заснуть.
Спал он, как обычно, беспокойно. И в снах к нему все время
приходила Сэцуко. А под утро он увидел и Фумико.
Глава 7
Утром его рано разбудили, принеся обильный завтрак. Он
недовольно убрал поднос с завтраком и попытался заснуть, но дежурный постучал
по двери. Это означало, что нельзя спать и нужно завтракать.
«Кофе в постель», — подумал Дронго. Даже в лучших
отелях он редко заказывал завтрак в номер, предпочитая спускаться вниз. А здесь
ему приносят завтрак в камеру. Стандартный набор масла, хорошо нарезанной
колбасы, джема, даже мед положить не забыли. Горячий завтрак, состоящий из
омлета с беконом.
Прямо пятизвездочный отель, с той лишь разницей, что кофе не
совсем горячий и не в серебряном чайнике. Хотя зачем ему здесь серебряный
чайник.
Он выпил кофе и съел булочку с маслом, после чего убрал
поднос и сел на кровать. «Во всех тюрьмах одинаковый идиотизм. Почему нельзя
спать после определенного часа? Понятно, что не разрешают спать в колонии, где
нужно выполнять определенную работу. Но почему нельзя спать в камере
предварительного заключения, непонятно. Надо пожаловаться в Женеву или в
Гаагу, — подумал он, пожимая плечами. — В конце концов, нельзя так
нарушать права заключенных».
Слава богу, он еще не заключенный, а подозреваемый. И если
Фумико вчера не нашла Тамакити, то он будет подозреваемым весь нынешний день.
Дронго встал и, подойдя к двери, постучал. Когда появился дежурный надзиратель,
он попросил принести ему газеты. Но дежурный ничего не понял. Дронго несколько
раз повторил слова «газеты» и «журналы» на разных языках, но надзиратель
по-прежнему не понимал. Дронго вернулся на свое место. Минут через десять ему в
камеру бросили газеты. Очевидно, дежурный догадался спросить, что означают его
слова. Но на большее у него мозгов не хватило. И он бросил в камеру пачку
газет… на японском языке.
— Идиот, — прокомментировал Дронго. Тем не менее
он взял газеты, добросовестно просмотрел цветные картинки. В японских
иероглифах он все равно ничего не понимал. Во многих газетах на первой полосе
было сообщено о трагическом происшествии в банке. Были помещены фотографии всех
руководителей банка.
«Как они оперативно сработали, — подумал Дронго, —
даже умудрились найти фотографии во все утренние газеты. Впрочем, для того и
пресс-службы, чтобы своевременно обеспечивать газеты нужными фотографиями.
Интересно, почему этот кретин инспектор не вызывает меня на допрос? Мог бы
поинтересоваться, что я о нем думаю. Или переводчик у них выходит на работу с
двенадцати часов дня?
Может, у них есть свой профсоюз полицейских переводчиков».
Он попросил принести ему бритву. Полицейский мгновенно его
понял и принес электрическую бритву в коробочке. Дронго покачал головой,
показывая на станок. К его удивлению, ему быстро принесли бритвенный набор и
крем для бритья. Дежурный даже принес крем после бритья. Очевидно, заключенные
в этой камере не были лишены некоторых удобств, столь естественных в нормальной
жизни.
При временном задержании у подозреваемых не отнимают их
личных вещей, за исключением часов и денег. Почему-то ценности изымаются во
всех странах мира. Хотя это всего лишь свидетельство недоверия к собственным
надзирателям, которых могут подкупить заключенные. Если в камере много народу,
то изъятие денег еще можно оправдать тем, что они могут быть отобраны другими
заключенными. Но когда человека помещают в одиночную камеру и отнимают деньги,
то делают это только для того, чтобы заключенный не имел возможности передать
свои деньги надзирателю.
Он ждал около двух часов, пока наконец дверь не открылась и
в комнату не вплыл невысокий японец. У него была лысая голова, круглая, как
отполированный шарик. И мелкие черты лица, словно нарисованные на этом шарике.
