На следующей неделе во вторник
Вадим
Объясню и извинюсь, это будет честно. А вообще-то, если разобраться, что я такого сделал?.. У меня сценарное мышление, я любую историю вижу как картинку. История не важна, историю можно любую придумать к картинке. Нет картинки – нет истории, а картинка – уже сценарий, уже сериал. А тут была такая выпуклая картинка, что я сразу же, спустя несколько минут, в пробке на Фонтанке, понял: эта Маша с ее мышами и картинами – классное начало новой сюжетной линии. А ребята вписали новую линию в схему. И вообще, при чем здесь я?..
* * *
Вадим сидел за пустым столом и смотрел в окно. Когда я поставила на стол чашку с кофе, встрепенулся и переменил выражение лица на обычное, веселое.
– Я пойду, – сказал он самым своим бархатным голосом, как будто все еще находился в имидже печального Деда Мороза.
– Да, уже? У Вас сегодня такое лицо…
Наверное, у него какой-нибудь кризис. В другой раз не буду думать, что если человек красивый, гладкий и похож на довольного кота, то у него никогда не было душевных исканий, творческого кризиса, переоценки ценностей.
– Какое? – с интересом спросил он. – Какое лицо?.. Я… у меня отец в больнице.
Вот почему он не приходил – у него отец в больнице, а Ада говорила «секс», и Анна-Ванна тоже. Бедный, бедный…
– Ох… будет глупо, если я скажу «не расстраивайтесь», ведь Вы уже расстроены, правда? Но…
– Но я и не расстраиваюсь, Вам показалось. Это Вы до сих пор все «папа-папа», а я… не расстраиваюсь, – сказал Вадим, и лицо у него стало упрямое. Как у Димочки, когда он твердо решил, что ему к четвертому уроку.
Я вдруг заплакала, и все плакала и плакала, не могла остановиться, так что в конце концов он взялся меня утешать и даже поставил чайник, хотя это было не совсем честно. Ведь это у него отец в больнице, а я… я просто подумала: мне было бы легче, если бы папа сначала заболел и был в больнице… а он просто заснул и не проснулся, а как же я?
Вадим
Она плачет, потому что у меня отец в больнице? Вообще-то это трогательно. Трогательная дура.
Зачем я сказал про отца?.. Что это со мной? Сижу у нее неизвестно зачем, рассказываю сказки. Тоже мне лысая Шахерезада.
Расстроен я из-за того, что рейтинги у сериала низкие. Но не говорить же ей про рейтинги! А про отца ей понятно – она все время «папа-папа», вот и сказалось само. Люди сами виноваты, что их обманывают – говорят им то, что они могут понять. Она так смотрит, что так и хочется наврать ей что-нибудь пострашнее.
Ладно. Мама говорила, нужно говорить правду. Тем более мне это ничего не стоит.
Если человек может не объяснять, а он объясняет, – это очень честно. Нет, не то чтобы Вадим все объяснил прямо, но…
Это не нефть и не металлы, и даже не рестораны быстрого питания.
– Маша, Вы знаете, какой главный принцип сценариста? – спросил Вадим. – Главный принцип сценариста – «нет картинки, нет истории». Увидел картинку – и осенило. Понимаете?
– Нет… то есть да… у меня тоже бывает, что раз – и дело в шляпе, – туманно отозвалась я.
– Маша, бывают большие проекты. Проект – это большой сериал, «мыло», – втолковывал Вадим, как будто я ребенок и не понимаю, а я все понимаю. – На «мыле» одновременно работают несколько сценаристов, каждый пишет свою линию, и сразу же снимают. Это называется «снимать с колес», понимаете? Это большой проект, и надо использовать любой шанс, чтобы сделать хорошо, понимаете? Рейтинги тут самое главное, рейтинги, понимаете?
– Да-да, нет-нет, – бормотала я в ужасе от того, что он извиняется и оправдывается. – Ничего, что Айвазовского украли… это я сама во всем виновата. Сериал – это же искусство, а искусство важнее жизни… мир существует для того, чтобы войти в книгу… А можно и в сериал, так что не расстраивайтесь…
Я кивала и улыбалась, как будто я мышь, которой вшили проводок в зону удовольствия, как будто я мышь, которая знает, что искусство – дело неземное, даже искусство телевидения. Неземное, а вступило в связь с ее скромной персоной.
– Одна линия никак не складывалась. В принципе это не моя работа, но это все время крутилось у меня в голове, и, когда Вы приставали ко мне со своей мышью, я тоже об этом думал. А у меня рейтинги упали, все решалось. Понимаете?
Понимаю, конечно, понимаю!.. Когда он случайно зашел ко мне за мышами, у него был творческий кризис, и он очень мучился над этой своей линией. Бедный.
Мне нравится, когда человек может не мучиться над своей линией, а мучится, – это очень профессионально, очень честно. С тех пор как я писатель, я тоже все время стараюсь помучиться над какой-нибудь линией, но пока не получается, пока я быстро-быстро пишу, не мучусь. Сказать Вадиму, что мы с ним в некотором роде коллеги, – он подглядывает сериалы, а я тоже писатель с договором и автор «Варенья» и «Неопытного привидения»? Хотела сказать, но постеснялась, – вот если бы я написала «Варенье и мир» или «Неопытное привидение Анна Каренина», а так что?
– У Вас правда все решалось? – спросила я.
Вадим кивнул.
Вадим
Вот это правда – все решалось. В сериале, который снимают с колес, каждый день все решается. А продюсер отвечает за все. Тем более этот проект – целиком мой. И вот, пожалуйста, – рейтинги упали! Провели фокус-группы и получили ошеломительный результат – публике не нравится развитие сюжета.
Между прочим, я бы не стал самым успешным продюсером в Питере, если бы не мог быстро переориентироваться. А публике хочется детективно-смешного, устали от бандитов и от бесконечных любовных историй устали…
А рейтинги, между прочим, подскочили! Успешный человек тем и отличается от неудачника, что умеет во всем увидеть шанс.
– Вы правда мучились? Моя мышка правда была последний шанс? – переспросила я.
– Ну… в некотором роде, – подтвердил Вадим.
– А что Вы написали? Я имею в виду, какие фильмы сняты по Вашим сценариям? – уточнила я. Хватит мне недоразумений с мышами. Пусть назовет вещи своими именами.
– Ну… – Вадим задумался, – для моих сценариев еще не пришло время.
Поняла, теперь я все поняла. Вадим – не то чтобы известный сценарист, скорее нет, не особенно. Для его сценариев еще не пришло время – это значит, у него не принимали сценарии.
– Вы писали сценарии, а их не принимали? – сочувственно спросила я.
Вадим посмотрел на меня удивленно.
– Ох… это очень тяжело, когда работаешь в такой области, где нет точных оценок. Вы считаете так, а Ваш издатель по-другому, то есть не издатель, а тот, кто у Вас принимает сценарии, – уточнила я. – А что, я что-нибудь не так сказала?
– Все так, – подтвердил Вадим. – Я только удивляюсь, откуда… Откуда Вы знаете?
