– Что тут смотреть? – Раздраженно спросил мой спутник и попытался стряхнуть мою руку.
Я указала на стол, и первая к нему направилась. Если ты хоть немного разбираешься в бизнесе, то ты понимаешь, какую колоссальную силу имеют разного рода бумаги. Они могут сохранить тайны или раскрыть их, могут спасти или подставить. Поэтому уходить так просто из комнаты, в которой столько документов, было, по меньшей мере, глупо.
– Тут какие-то бумаги, но я не понимаю, что тут написано, – я взяла в руки первый попавшийся листок, который на ощупь оказался гораздо более шершавым, чем бумага в моем мире, и, конечно, не таким белым.
Седоволосый явно нехотя подошел ко мне, и небрежно переложил пару страниц.
– Это письма, – пояснил он. – Какому-то марту Тонту.
– Март – это его имя?
– Март – это его должность. Что-то вроде местного придворного мага и религиозного поводыря одновременно.
– Что там пишут? – Полюбопытствовала я, опираясь на массивный стол из неизвестной мне породы дерева.
– Ничего интересного. Личная почта и… – Айсар вчитался внимательнее. – Подожди-ка. Здесь некий «преданный друг» пишет, что на Семилуне произошел переворот и монархия свергнута. Странно…
– Что странного? – Не поняла я.
В моем то-мире перевороты не такая уж редкость, а в масштабах Карусели миров, так и вообще это не должно бы так впечатлять.
– То, что переворот произошел на Семилуне, – седоволосый с большим усердием и внимательностью стал перебирать разбросанные документы – видимо, этот март не является оплотом педантичности шестого мира. – У них не свергают монархии. Они чтят силу, а правящий дом сильнейший из всех. У них самих не хватило бы ни сил, ни духу свергнуть Золотых Тигров.
– Семилун – это страна?
– Это мир, – терпеливо объяснил Айсар. – Называется так, потому что над ним в разное время всходят семь лун, которые управляют превращением семи правящих домов оборотней. Семилун – мир оборотней. Золотые тигры – правящая династия, которая не раз доказывала свое право на корону.
– Ммм, – я сделала невозмутимое лицо, как будто бы меня совсем не удивило наличие целого мира оборотней. – Что там еще написано?
– Что какой-то хозяин благодарит марта за участие, – брови Айсара взлетели в удивлении. – В перевороте что ли? Совсем странно. …и советует поторопиться с доставкой источника силы.
Седоволосый замер, перечитывая письмо снова и снова. А мое сердце вдруг зашлось в неистовом галопе. Не знаю как, но я точно знала, что сейчас мы обнаружили что-то важное.
– Что это значит?
– Пока не знаю, – Айсайар решительно направился к двери, пряча в карман штанов лист с письмом со стола марта. – Но скоро во всем разберусь.
Перед тем, как выйти за дверь, которая, судя по отчетливому запаху древесины, была не так давно поменяна, мы около минуты стояли возле преграды, прислушиваясь, не раздадутся ли за ней нежелательные шаги. Встречаться с местным населением пока не входило в наши планы. Но, к счастью, в помещении за дверью стояла полнейшая тишина, и, еще раз переглянувшись, мы решились выйти из нашего вынужденного убежища.
Мы шагнули в совсем узкий коридор, освещенный несколькими почти перегоревшими факелами. Оказалось, что комната, в которую мы попали, была в самом конце этого коридора, поэтому выбор у нас был небольшой – двигаться можно было только в одну сторону, надеясь, что навстречу нам не вынырнет один из местных обитателей. И мы пошли – Айсар впереди, а я, чуть отстав, пыталась успокоить свое тарахтящее сердце, чтоб оно своим грохотом не переполошило всех в округе. Трость моего спутника как всегда не издавала ни звука, заставляя меня размышлять о том, из какого же материала она сделана. Но, лучше было размышлять об этом, чем обо всех проблемах странных миров, которые разом навалились на мою бедную голову. Кроме того, во мне поднимался небезызвестный мне страх быть пойманным. Раньше, когда мы с друзьями собирались на очередную мутную кампанию, больше всего я боялась именно этого, боялась, что меня поймают, ведь тогда женщина, с которой я жила, приходила просто в неистовство.
И сейчас страх, что нас сейчас обнаружат неизвестные враги, уже подбирался к моему горлу. Мне было ужасно стыдно за свои девчоночьи переживания, к которым, как мне казалось, я не особо тяготела в последние годы спокойной жизни с Кириллом. Точнее, я намеренно стремилась снизить свои переживания до неболезненного уровня, что постепенно стало приводить к отсутствию вообще какой-либо эмоциональной реакции на окружающие раздражители. Не то, чтобы я вообще ничего не чувствовала. Конечно же, чувствовала, но всегда могла держать себя в руках. Правда, как сказала Эсма, держать себя в руках и держать все в себе, доводя себя до нервного срыва, – это немного разные вещи.
Я шла по коридору вслед за седоволосым парнем и чувствовала, что справляться становилось все сложнее, а дыхание, казалось, вырывалось из моих легких рваными всхлипами. Мне было стыдно за свою несдержанность, но ничего поделать я со своим состоянием не могла.
Видимо, мое дыхание действительно было слишком громким. Настолько, что мои попытки взять себя в руки не остались незамеченными Айсайаром.
– Просто дыши, – прошептал он. – Глубоко: вдох – выдох, вдох – выдох.
Седоволосый немного задержался, и, когда я поравнялась с ним, перехватил мою руку. Айсар сжал ладонь сильнее, когда я выдыхала, и немного ослабил давление, когда я вдыхала. Постепенно я уловила ритм, он почти руководил моим дыханием.
Это было странно. Я краснела и костерила себя еще больше, но продолжала дышать в унисон с этими сжатиями и ослаблениями. И действительно, через минуту подобных манипуляций, я почувствовала, как мое сердцебиение постепенно замедляется, дыхание становится ровным и спокойным, а руки уже не дрожат, как у алкоголика со стажем. Я хотела выдернуть руку, раз больше мне не нужна помощь моего учителя, но это сразу показалось глупым и не благодарным. «За его поддержку я могла хотя бы не шарахаться он него», – решила я. «В конце концов, это ничего не значит».
Еще через полсотни шагов коридор резко взял влево, став значительно шире. Факелов тоже прибавилось, а в стенах то тут, то там стали появляться дверные проемы и ниши явно декоративного назначения. Даже мне, девушке, знавшей о приключениях только из фильмов об Индиане Джонсе и Джеймсе Бонде, стало очевидно, что здесь шансы встретить людей гораздо возросли. Мы стали идти медленнее и тише. И, как оказалось, совершенно не зря, потому что через дюжину метров мы вдруг услышали отдаленные голоса и шаги, которые явно приближались к нам.
Мой учитель среагировал значительно быстрее, чем я, впихнув мое несопротивляющееся тельце в одну из ниш, находящуюся в достаточной отдаленности от ближайшего факела. Силу Айсар не особо рассчитывал, поэтому я едва не расквасила нос о заднюю стену нашего убежища. Ниша была узкая и не очень глубокая, поэтому влетев в нее лицом вперед, развернуться я уже не имела возможности – сзади меня прижал Айсайар, практически вдавив меня в каменную кладку. Я скорее почувствовала, чем увидела, что он накидывает капюшон, пряча серебристые волосы, а трость просовывает между мной и стеной, невольно обнимая меня таким образом за талию. Своими лопатками я чувствовала узлы на веревках, которые были вставлены в капюшон толстовки седоволосого, а животом – каждый его палец, зажимавший трость. Положение, в котором мы сейчас находились было крайне двусмысленным и, к моей досаде, волнующим. Я попыталась сдвинуться хотя бы на миллиметр, но была еще более прижата твердым телом своего спутника. Теперь заметить нас было практически невозможно.
