Он распахнул свои серые, как предгрозовое небо глаза, и внимательно на меня посмотрел.
– И ты прости, – он потянулся ко мне рукой, убирая с лица непослушную прядку волос. – Просто мне необходимо, чтобы ты выжила, понимаешь?
– Наверное, – я завороженно смотрела на его красивую ладонь с длинными правильными пальцами.
Айсайар грустно улыбнулся, потянул меня за руку, укладывая ближе к себе и придавливая меня своей рукой. Я не стала сопротивляться, так было явно теплее, а я успела изрядно замерзнуть, пока болтала с Грозой. Почувствовав, что я пытаюсь сбежать, сохр оперативно подвинулся ближе ко мне, подперев мой второй бок.
Кажется, не прошло и минуты, как седоволосый придвинулся еще ближе и засопел мне в ухо. Его дыхание шевелило мои волосы, и у меня никак не получалось отвернуться. Через несколько неудачных попыток я просто уставилась в небо, усыпанное неизвестными созвездиями. «В такой близости от Айсара я точно не усну», – подумала я печально, и почти сразу же провалилась в мир сновидений.
Мои опасения на счет бессонной ночи оказались напрасными. Несмотря на то, что ночевки под открытым небом не входят в число моих сильных сторон, а точнее, я вообще ни разу не ночевала на природе, спала я как младенец. С одной стороны меня грел Айсар, с другой делился своим теплом сохр. Я спала так крепко, что совсем не слышала, как вернулись Эрдьяр и Рох.
Мне снились серые глаза, затягивающие меня все глубже и глубже в пучину чего-то неизвестного и пугающего. Я сопротивлялась, казалось, если я поддамся, то потеряю себя, но серые глаза побеждали, раз за разом погружая меня в какие-то неизведанные дали.
Утром меня будили совершенно бессовестным образом – тормошили за плечи так, что меня сонную едва не укачало. Где-то рядом взволнованно порыкивал Гроза.
– Что такое? – Поинтересовалась я, пытаясь разлепить неподдающиеся моим усилиям веки. – Где пожар?
– Охотники! – Айсар оставил в покое мои плечи. – Поднимайся скорее!
Сон как ветром сдуло. Я вскочила с нагретого места, дурным взглядом оглядывая поляну, приютившую нас на ночь.
Солнце только собиралось подняться над горизонтом и осветить лес своими утренними лучами. Эрдьяр быстро и сноровисто запрягал коней, попутно запихивая в седельные сумки кое-какие из наших вещей. Рох неуклюже пытался забросать землей кострище, которое кто-то из моих спутников успел с утра разжечь. Или, может, поддерживали всю ночь?
Лежак из-под моей филейной части безжалостно выдернули, и я свалилась за голую, холодную землю. Пылая праведным гневом, я обернулась, чтобы посмотреть на подлеца, который так со мной поступил – Айсайар нагружал моими спальными принадлежностями выделенную мне лошадь.
– С чего вы вообще взяли, что где-то недалеко охотники? – Задала я логичный, по моему разумению, вопрос.
– Вряд-ли вон тот парень, с татуировкой охотника, просто так тут прогуливался, – Айсар кивнул в сторону зарослей неизвестного мне кустарника, и я увидела незамеченного ранее персонажа, ставшего причиной утреннего переполоха.
Под кустами аккуратненько лежал мужчина лет тридцати в темно-синем дорожном костюме и с тонким, уже практически не кровоточащим разрезом на горле от уха до уха.
Я шарахнулась от трупа как черт от ладана, попутно пытаясь заорать как можно громче, и у меня обязательно получилось бы, если бы теплая ладонь с длинными пальцами не закрыла мне рот. Одно дело, когда я увидела марта, который был убит злодеем, и совсем другое, когда разрез на шее – дело рук твоих же спутников! Несколько раз я дернулась, пытаясь вырваться, но это не принесло видимых результатов. Рох косился на меня, на удивление, с сочувствием, видимо, считая нас с ним жертвами двух маньяков-товарищей.
Меня отпустили, только когда я обрела способность изъясняться не только ором и конвульсивными движениями.
– Вы убили человека! Вы вообще нормальные?!
– А что, надо было подождать, пока он доложит своим, где и в каком составе нас видел? – Возмутился Айсайар. – Нам еще повезло, что Эрдьяр пошел по нужде, а то с такими же глотками мы бы все лежали! Или ты что думаешь, что он бы нас пожалел?
Я ошеломленно молчала. Конечно же, я не рассматривала ситуацию под таким углом.
– Раз нечего сказать, – неожиданно гаркнул седоволосый. – Лезь на лошадь и поехали!
Мне хотелось возмутиться о правах женщин в нашем малочисленном отряде и сообщить, что я не собираюсь подчиняться приказам непонятно кого, но увидев грозный взгляд Айсара и не найдя поддержки у принца и Рыжебородого, я молча пошла к лошади.
Гроза мялся неподалеку, но только я вскарабкалась на свою Мышку, как он тут же пристроился рядом, готовый следовать за мной. И тут меня взволновал еще один вопрос:
– А почему не отреагировал сохр? Он же, вроде, должен меня защищать, или как?
– Молодой еще, – поморщился Айсар. – Не разобрался в ситуации.
– Или конкретно для тебя не было угрозы, – предположил Рыжебородый.
Рох по обыкновению молчал.
Мне захотелось потребовать разъяснений, но мы уже сорвались в бега. Только так это и можно назвать.
Эрдьяр поехал первым, за ним пристроился молчаливый и растерянный Рох. Под красноречивым взглядом Айсайара, гордо подняв голову, представив собой олицетворение оскорбленной в лучших чувствах гордости, я поехала вслед за Рохом. Седоволосый лишь удовлетворенно хмыкнул, направляя своего коня последним.
Мы сразу взяли максимально возможный на не очень хорошей дороге темп. Солнце светило нам в спины, медленно выползая из-за горизонта. Я не слышала за нами звуков погони, но отсутствие оных не унимало моей разраставшейся в районе груди тревоги. Эрдьяр все чаще оборачивается, чтобы обменяться обеспокоенными взглядами с Айсаром, от чего мы с несостоявшимся наследником короны все больше нервно оглядывались себе за спины, пытаясь разглядеть невидимых преследователей. Страху нагонял и Гроза, мчавшийся следом и стремительно сокращая интервалы между раздраженным порыкиванием.
Тогда мы даже не могли представить, какие масштабы приобрела погоня за нашим небольшим отрядом.
Бешеная скачка продолжалась несколько часов. За это время солнце успело перекатиться из одной половины небосвода в другую, оповещая о том, что время давно перевалило за полдень. Огромный белый фонарь теперь ожесточенно светил нам в лицо, и приходилось ехать практически с закрытыми глазами. Пейзажи, мутным калейдоскопом сменяющие друг друга, еще несколько пролесков назад перестали откладываться в памяти. Глаза слезились от постоянного потока ветра, бьющего по лицу, а все тело болело так, как не болело после самых жестких тренировок в спортзале. Ехать более расслабленно и не выпасть из седла я не могла в силу своего скудного опыта в роли наездника. Поэтому мне приходилось постоянно держать свое тело напряженным, от чего некоторые мышцы уже забились и дергались в судорогах.
Охотники так и не показывались, а напряжение все возрастало. Я уже была готова расписаться в своей слабости, попросив об отдыхе, но Рох меня опередил.
