– Костя! – заорал он, не беспокоясь о том, что своим криком потревожит других постояльцев. – Костя! Черт тебя побе…
Матвей осекся на полуслове, а потом тихо выругался и быстро оглянулся на нагнавшую его Ольгу.
– Назад, малая! Оба назад!
Его окрик оказался таким резким, что Ольга испуганно отшатнулась, наступила оказавшемуся за ее спиной Алексу на ногу и метнулась в сторону. Но успела заметить темные пятна, покрывающие светлый палас и голые ноги растянувшейся на полу женщины.
– Алекс, звони в «скорую»! Срочно! И Ольгу уведи!
Парень тут же мягко, но настойчиво обхватил ее за плечи и потянул за собой. Увлекаемая им, Ольга, однако, бросила еще один взгляд на лежащее на расстеленном на полу одеяле тело. Бывший белым пододеяльник теперь алел бедой и непоправимостью. Ольга в ужасе вскрикнула, ноги моментально стали ватными, но ее вовремя поддержал Алекс. Вывел в коридор, усадил на ковровую дорожку, заботливо заглянул в лицо. Что он сказал или спросил, она, огорошенная увиденным, не расслышала. А переспросить не успела, потому что Алекс уже вбежал обратно в номер.
Она сидела на полу, привалившись спиной к стене, отяжелевшая, обездвиженная, будто из нее вышибли дух. А перед глазами так и стояло увиденное: широко разведенные голые ноги, отброшенная в сторону рука со скрюченными пальцами и залитое кровью одеяло. Алекс с Матвеем тихо переговаривались, и их голоса выплескивались в коридор:
– Она родила, – произнес Алекс.
– Выкидыш?
Выкидыш. Вот почему Ирина истекла кровью. Так бывает. Так бывает, что беременность внезапно прерывается. Ольга обхватила ладонями виски и опустила голову. Говорила же, что нужно было оставить Ирину в больнице! Говорила!
– Родила, – возразил Алекс.
– Но как… – начал Дымов и резко оборвал себя. – Звони в «скорую»! Мой телефон у Ольги!
– Поздно. Уже поздно, – сокрушенно вздохнул Алекс. Раздались шаги, скрипнула приоткрывающаяся дверь. Ольга уставилась на грубые ботинки Матвея, не осмеливаясь поднять голову, чтобы не встретиться взглядом с его дымчато-серыми глазами. Потому что тогда Матвей озвучит страшную новость, которая уже не была для нее новостью. Но которую все равно не хотелось слышать.
– Вот такие дела, малая, – выдавил он после долгой паузы. Она кивнула. Матвей протянул ей руку. Она вложила ладонь в его прохладную и жесткую и встала.
– Иди в номер. Мы с Алексом тут разберемся.
– А Костя?
– А Костя пропал. Нет его.
И Ольга снова кивнула – машинально, но ничего не понимая. Почему Кости не было с Ириной, когда с ней случилось несчастье? Куда он пропал? Почему дал жене умереть? Почему никто из постояльцев не вышел на крики, ведь Ирина наверняка просила о помощи? Эти тысячи «почему» закружили каркающей стаей в голове, забили крыльями, заколотили крепкими клювами. Забыв про ключ, Ольга надавила на ручку двери, и та неожиданно поддалась. Разве они не заперли за собой дверь, когда уезжали?
Она осторожно вошла в погруженный в полумрак предбанник и торопливо нашарила выключатель. Почему не включается свет? Ольга клацала туда-сюда неработающим выключателем, отчего-то думая в этот момент о том, что шторы они тоже оставили раскрытыми. Тогда кто их задернул? Она уже собралась было подойти к окну, но в этот момент заклинивший выключатель наконец-то сработал. Свет озарил пустой номер и тянущиеся цепочкой в комнату следы от босых ног. Следы были такими крошечными, будто их оставил маленький ребенок. Дети? Откуда в номере дети?.. И почему следы такие же темные, как пятна на паласе? Ольга поднесла ко рту руку, а когда заметила на стене отпечаток крошечной ладошки, заорала.
– Оля!
Кто-то ворвался в номер. Кто – Алекс или Матвей, она не поняла. Только, не в силах произнести ни слова, указала дрожащей рукой на следы.
– Не ходи туда! Не ходи!!! – закричал кто-то ей в самое ухо, обхватил за плечи и вытащил в коридор. Уже там она с готовностью уткнулась лицом в чью-то грудь, думая, что утыкается в грудь Дымова. Но тот, кто держал ее в объятиях, оказался комплекцией мельче, чем крупный Матвей.
– Алекс?! – заорал издалека Дымов. – Что случилось?!
К ним навстречу уже кто-то спешил: топали люди, раздавались встревоженные голоса, хлопали двери. Она ничего этого не видела, потому что, напуганная, прятала лицо на груди того, кто ее так крепко обнимал.
Глава 7
Ольга спала, обняв подушку. Больше не металась, не стонала. Выпуталась из липкой паутины ночного кошмара, успокоилась и затихла.
Алекс тихонько, чтобы не разбудить ее, сменил позу: вытянул затекшую ногу и слегка потянулся. Кресло было удобным, глубоким и мягким. Но удобным для того, чтобы смотреть телевизор или играть в приставку, а не для того, чтобы ночевать в нем. Он, конечно, мог бы уйти на другую половину номера и уснуть на узком диване. Но боялся, что в его отсутствие к Ольге вернутся кошмары и головная боль.
…Матвей отвез их в другую гостиницу. Ночевать в первой после того, что случилось, оказалось невозможным. Они поехали в ближайшую, но из-за какого-то там конгресса или съезда свободных номеров почти не оказалось. Искать другое место для ночевки было некогда, поэтому они заселились в единственный свободный номер. Правда, Матвей тут же уехал и пообещал позже позвонить. Но прислал короткое сообщение, что задержится.
Ольга после пережитого потрясения была молчалива. На Алекса внимания не обращала, будто не предстояло ей ночевать с ним в одноместном номере. Только поставила рюкзак возле единственной кровати и многозначительно посмотрела на диван в противоположной стороне комнаты. Алекс возражать не стал. Молча, без шутливых жалоб и намеков, от которых в другой ситуации не удержался бы, прошел на свою «половину» и принялся устраиваться. Но при этом то и дело посматривал на Ольгу. Не нравился ему ее вид. Была она чересчур бледна, то и дело терла ладонью то лоб, то виски и морщилась. И особыми способностями обладать не надо было, чтобы понять, что у нее разыгралась мигрень. Лечить Алекс не умел – не его это было поле деятельности. Но временно снимать боль получалось. Поэтому, когда Ольга, тихо чертыхаясь, в поисках обезболивающего вытряхнула на кровать содержимое дорожной аптечки, предложил ей помощь. Она оглянулась, и на мгновение ему показалось, что снова высмеет его. Но в ее взгляде вместо насмешки Алекс прочитал надежду. И только когда коснулся прохладной ладонью ее горячего лба, понял, как попал.
Она снова оказалась от него так близко, что он чувствовал исходящий от ее растрепанных волос запах травяного шампуня, слышал тихое дыхание и ощущал, как его собственная ладонь на ее лбу разгорается обжигающим жаром.
Он боялся, что выдаст себя этим жаром, рваным ритмом сердца и внезапно сбившимся дыханием. Поэтому никак не мог сосредоточиться, чтобы «собрать» в единый сгусток рассеянную темной дымкой ее боль. Отвлекало еще и то, что Ольга таращилась на него зелеными глазищами, в которых надежда начала сменяться недоумением. Еще мгновение, и она сбросит его ладонь со своего лба, обожжет насмешкой и отвернется. Но Ольга прикрыла глаза и тихо вздохнула. А затем внезапно, будто приласкавшаяся кошка, потерлась лбом о его ладонь. Невинное, неосознанное действие, но Алекс на долю секунды будто умер – дыхание перехватило, а сердце замерло. Он чуть было не отпрянул, чудом не отдернул ладонь. Силой воли заставил себя сосредоточиться и наконец-то собрал темный «сгусток» в кулак.
