Но самое трудное началось, когда Ольга перешла к рассказу о спусковых и подъемных устройствах. И не потому, что новая информация поначалу казалась Алексу сложной, а потому что, поправляя на нем то обвязки, то застегивая карабины, она случайно касалась его.
* * *
У Алекса голова шла кругом. И не столько от такого количества обрушившейся на него информации и терминов, звучавших пугающе, а в устах Ольги – невероятно сексуально, сколько от ее близости. Она терпеливо повторяла: «Усы, карабин, жумар, кроль, педалька» и снова начинала объяснять, что и для чего служит. А у него отключались мысли, движения становились неловкими и потому ошибочными. Пальцы не слушались, роняли то чертов карабин, то веревку. Ольга смешно сердилась, что-то поправляла и, случайно его касаясь, замолкала. От ее растрепанных волос пахло травяным шампунем, кожа на шее чуть порозовела от солнца и потому казалась уязвимей. И Алекс, слушая объяснения Ольги, никак не мог отделаться от образа: вот он наклоняется к ней, чувствует волнующее тепло ее тела и едва касается губами нежной кожи. Чувствует ли Ольга, как бьет разрядами каждое ее прикосновение? Как искрит между ними наэлектризованный воздух? Понимает ли, что происходит?
Понимает, потому что то и дело замирает после каждого случайного касания. Сомневается, пугается, отчаивается и смешно ругается – не на него, такого неловкого, который путается в терминах и обвязках. А потому что притяжение между ними так сильно, что сопротивляться ему уже невозможно. Их миры – его с его демонами и ее с подземными царствами – причудливо слились и удивительным образом дополнили друг друга. Ольга шагнула на его темную сторону, Алекс из темноты вышел к свету – к ней. И что бы ни происходило потом, каким туманным и страшным ни казалось бы их будущее или не-будущее, он понимал, что эти дни, эти мгновения с нею – это то, ради чего стоит жить. Или умереть.
В тот вечер, второй или третий их домашних занятий, Матвей уехал, сказав, что его вызвал Петр. И едва за ним захлопнулась дверь, как в квартире повисла тишина – звонкая, как натянутая струна. Потом Алекс уже не мог припомнить, кто из них сделал тот шаг. Кто оборвал струну. Кто кого коснулся первым. Он – Ольги. Или Ольга – его. Она дернула вверх его футболку. Алекс же рывком притянул Ольгу к себе. Все границы между ними, порожденные страхами и сомнениями, стерлись вместе со сброшенной на пол одеждой. Он целовал Ольгу с таким отчаянием, с каким не целовал ни в тот первый раз на скале, ни во второй. И, одновременно, с безграничной нежностью. Чувствуя, целуя и любя ее, он посылал к дьяволу и Федора с его небожеским пророчеством, и свое «предназначение», которое из дара неожиданно превратилось в проклятье. И обещал себе, а на самом деле – Ольге, что за нею спустится даже в ад. Потому что вместе с ней поднялся к небу.
Когда Матвей вернулся, застал их за готовкой. Может, он все понял. Конечно, все понял, но сделал вид, что ничего не заметил. Только во время ужина сухим тоном сказал, что с завтрашнего дня заниматься они будут в клубе, потому что там есть все необходимое и пора приступать к практическим занятиям. Ольга бросила встревоженный взгляд сначала на Матвея, а потом – на Алекса. «Все будет хорошо», – успокоил он ее взглядом.
Но через несколько дней их команда снова стала меньше.
* * *
Им оставалось убрать всего в нескольких домах. Ольга с радостью отмечала, как в деревню, в ее отмытую от «грязи» часть, начало заглядывать солнце. Поначалу, робко прячась за тучей, оно послало на разведку шустрых солнечных зайчиков. Затем боязливо заглянуло в окна домов и, осмелев, разлило на чистых полах золотые дорожки света. А потом и вовсе зависло в зените. Только в «грязной» части по-прежнему царили туман и дождливая серость.
Алекс задержался, чтобы запереть все двери. Ольга с Матвеем не стали ждать его и перешли в следующий дом. Им уже не нужно было, чтобы Алекс рисовал план. Проворная Шарлотта выполняла большую часть работы и всегда оставляла собранную ею «грязь» в одном месте – у порогов. К порогу дальней комнаты Ольга и направилась.
– Малая, сгоняю за новым веником, – сказал Матвей. Она понимающе кивнула: крепкие с виду веники, которые служили бы годами, здесь быстро рассыпались.
– Я быстро! – пообещал Матвей. – Алекс сейчас придет.
Ольга кивнула, намочила тряпку в соляном растворе и присела над высоким порогом.
Холод за спиной она почувствовала не сразу, потому что уже привыкла к царившей в деревне влажной прохладе. Только когда внезапно по голой шее к затылку прошелся ледяной сквозняк, оглянулась и испуганно вскочила на ноги.
Ирина стояла от нее в трех шагах, держась обеими руками за горло, и гипнотизировала ее немигающим взглядом. Ольга испуганно вскрикнула, отпрянула назад и, зацепившись за порог, едва не упала. Алекс предупреждал, что они могут встретиться с разными сущностями, но до сих пор им везло. Единственной сущностью, которая следовала за ними, так и оставалась невидимая Шарлотта.
– Что тебе надо? – выдохнула Ольга, потому что Ирина не сводила с нее взгляда почерневших до непроницаемой тьмы глаз. На фоне слишком бледной кожи они казались страшными провалами.
Ирина крепче сжала себя за горло, будто выдавливала из него звуки, и просипела:
– Он меня обманул.
– Кто?!
Где же Матвей? И где носит Алекса?!
– Он, – рот Ирины растянулся в жуткой ухмылке. – Тот, кто приходил ко мне. Темный. Темный в капюшоне. Он обещал за ключи исполнить все. Все, что захочу!
– Я знаю, Ира, – нарочито мягко, несмотря на сковывающий ее страх, ответила Ольга. В кого превратилась после смерти несчастная женщина – в неупокоенного призрака? Или в опасную сущность? Как с ней себя вести, Ольга не знала, поэтому понадеялась, что если продемонстрирует, как Шарлотте, дружелюбие, то Ирина ее не тронет.
– Он приходил ночью. Становился у кровати и спрашивал, нашла ли я остальные ключи.
Ирина снова сдавила себя за горло, и Ольга с ужасом заметила, что руки женщины похожи на птичьи лапы: пальцы стали тонкими и крючковатыми, ногти превратились в черные загнутые когти. Ольга поспешно отвела взгляд от страшных рук Ирины и, чтобы потянуть время, спросила:
– Кто он, этот темный человек?
– Он не человек. Он дьявол. Сама Тьма!
– Ты хотела родить ребенка. А он обещал исполнить твое желание? – догадалась Ольга. Старая картинка рассыпалась на пазлы и сложилась в новую, как стеклышки в калейдоскопе: встряхнешь, и они выстроятся в другой узор. Не мирового господства хотела Ирина, как Ольга предполагала. И ключи собирала не для себя. Какая ирония: Ирино желание действительно исполнилось! Только родила она не от мужчины и не ребенка.
– Он меня обманул! Выманил той ночью и обманул! А потом случилось вот это!
Ирина резким движением отняла руки от шеи и продемонстрировала безобразный черный кровоподтек.
– Вот что случилось! – закричала она противным режущим голосом. Черные глаза полыхнули ненавистью, злобная усмешка искривила бескровный рот.
