Огромная зигзагообразная трещина рассекла пополам рыбака, уничтожила мозаичное панно. Оля посмотрела на Артема, крепче сжала его ладонь в своей.
— В апреле я сама смогу стать опекуном брата.
— Мы придумаем, где вам пожить до тех пор, — пообещал Игорь Сергеевич.
На секунду показалось, что парадная дверь не отворится, дом не выпустит их. Но створки распахнулись, и четверо вышли на террасу. Небо над соснами стремительно серело. Приближался долгожданный рассвет, а туман отползал в леса и овраги.
Оля замерла, оглянувшись на темное нутро холла. Игорь Сергеевич с Артемом шагали к парковке.
— Как ты ее победила? — спросил Женя.
Оля задалась вопросом, действительно ли на лестнице замерли дети, или это образы, принесенные из зазеркалья? Мальчики и девочки стоят недвижимо, их два десятка… нет. Их ровно девятнадцать. Тоскливо смотрят вслед…
— Я открыла ей глаза на правду. Вернее — на ложь.
— Но… как?
Оля встряхнула волосами.
— Это секрет, вонючка.
И она побежала за братом, за маленькой удаляющейся фигуркой, под робкое пение утренних птиц.
22
Нергал наблюдал с фрески, как человек входит в подвал, идет мимо разгромленной мебели и битой посуды. Куклы словно бы выкапывались из завалов, чтобы тоже посмотреть, — им помогали крысы, разгребающие лапками труху. По стене ползла тень женщины… в полной до краев купели золотилась вода и плавал мордочкой вниз утопленник-морячок. Из кукольного домика вылезла любопытная костянка.
По каменным ступенькам зацокали каблуки. Женщина взошла на пирамиду, отразилась в разбросанных осколках.
«Попроси», — велел насмешливо Нергал.
— Я прошу, — прошептала женщина. Она плакала — как любил Нергал вкус человеческих слез! — Я умоляю тебя!
Маски ухмылялись напомаженными ртами. Манекен снова сидел в жиже, в ванне на львиных лапах.
— Верни мне его! — проговорила женщина. Подняла крупный осколок и вгляделась в собственное опухшее лицо. — Верни мне моего сына! Ты обещала: если я приведу к тебе детей — ты воскресишь его.
«Позови, — сказал безмолвно Нергал. — Призови ее, и пусть все начнется сначала. Это ваша природа — страдать. Это ваш крест — надеяться».
У ног так кстати обнаружились свеча и спичечный коробок. А также нож с перламутровой рукоятью и гравировкой на лезвии, чтобы женщина смогла надрезать палец, нарисовать кровью дверь и лестницу, ведущую в серый мир за стеклом.
— Пиковая Дама, приди. — Валентина Петровна стиснула осколок, зеркало впилось в ладонь. — Пиковая Дама, приди.
Нергал облизнулся. Тьма затаила дыхание.
— Пиковая Дама, приди.
