Монотонное гудение двигателей, тихое покачивание кабины, все действовало расслабляюще. Усталость навалилась быстро, я начал проваливаться в сон. С трудом разлепляя веки, сквозь полудрему поглядывал на панель: вроде все в порядке. И опять засыпал.
– Майкл! – Кристина была рядом.
– Да? Я…
– Все нормально, летим. Иди спать, а то совсем плохо выглядишь.
– Сколько времени прошло?
– Шесть часов; я в порядке.
Я встал с кресла и перешел в отсек для десанта. Подняв подлокотники кресел, можно было соорудить неплохую горизонтальную поверхность, однако промежутки между сиденьями оказались очень неудобными и отдавались в теле. Тем не менее, исхитрившись скомпоноваться на боку, тут же провалился в сон. Накрыло словно одеялом.
Палач
(1987)
Школу нашу после инцидента закрыли, какое-то время пришлось позаниматься во вторую смену, но уже на следующий учебный год все вернулось на круги своя. Вот только учительский состав поменялся почти полностью. В пятницу, 21 ноября, ударил сильный мороз, минус десять. После уроков нас с Серегой, как следует одев, отпустили погулять. Задумчиво рассматривая сыпавшиеся с неба редкие снежинки, мы раздумывали, куда бы нам отправиться. Решили дойти до Манежа, благо от наших домов на Арбате было недалеко.
Народу на улицах было немного, город, еще недавно серый и мрачный, теперь расцветал, сиял белизной. В Александровском саду попробовали играть в снежки, но ничего не выходило – в сильный мороз шарики упорно не хотели скатываться. У Манежа ничего интересного не было, и мы свернули направо и вышли на Красную площадь. Тут уже чувствовалось какое-то оживление: люди спешили в ГУМ, гости столицы щелкали затворами фотоаппаратов, Мавзолей Ленина величественно возвышался над брусчаткой. Мы обратили внимание на формирующуюся толпу людей у Лобного места и направились к нему.
Здесь, похоже, должно было состояться выступление – не зря шли! Примкнули к толпе, и стало ясно, что ждем мы не музыкантов, на Лобное место поднялся человек в сером пальто и каракулевой шапке. Его серое морщинистое лицо выдавало солидный возраст, речь, особенно через мегафон, казалась каркающей, крикливой.
– Граждане! Товарищи! Мы собрались здесь по знаменательному поводу.
Толпа загудела.
– Первая публичная казнь в нашей стране. Первый опыт такого рода, который должен стать не только предупреждением для всех нарушителей закона, но и объединением для всех и каждого, кто в душе верит в наши идеалы. Кто разделяет движение в будущее и поддерживает наше развитие. Кто…
Его слова потонули в гуле. Обернувшись, я заметил, что покинуть площадь теперь не получится. Народ все прибывал и прибывал, давки и толчеи не было, но люди стояли очень плотно.
– Что делать будем? – обратился я к Сергею.
– Посмотрим. Раз уже попали.
– Расступись! Расступись!
Со стороны башен возникла процессия. Несколько человек в серых пальто и таких же, как у оратора, каракулевых шапках вели стройного голого мужчину. На нем не было даже обуви, руки были связаны за спиной веревками. Преступник сильно дрожал, на страх, вероятно, наслоился и холод. Рот его был заткнут кляпом.
Процессия неспешно проследовала к месту казни. Двое «серых» подняли человека на эшафот, остальные остались внизу.
– Последнее слово, – оратор вынул кляп и поднес мегафон к губам преступника.
– Не в‐виноват… – у приговоренного сильно стучали зубы.
– Стандартно! – Оратор вернул кляп на место. – Итак, хотим ли мы казни?
– Ууу… – провыла толпа.
– Не слышу?
– Ууу…
– Пожалуй, придется все отменить, раз нет поддержки!
– Да! Да! Да! – начали кричать люди в серых пальто, обступившие эшафот. Толпа спустя какое-то время начала им вторить.
– Отлично! Тогда за дело!
Оратор убрал мегафон и скинул пальто. Под ним оказалась белая подпоясанная рубаха, широкие штаны и высокие кожаные сапоги. Он ловко прицепил связанные руки преступника к столбу, который был теперь установлен посреди Лобного места, затем открыл портфель и продемонстрировал набор инструментов.
Тщедушный дедушка рядом со мной гордо произнес:
– Вот так теперь будет со всякой швалью.
Оратор, оказавшийся палачом, поднимал каждый инструмент высоко над головой и выслушивал отклик толпы. На пилу мало кто отреагировал, а вот топор, напротив, вызвал сильные эмоции. В итоге заплечных дел мастер остановился на двух топорах: к большому добавился и маленький, похожий на индейский томагавк.
– Итак! Обвиняемый убил трех человек! Отнял жизни! Ограбил, изнасиловал и надругался над телами. Для него нет ничего святого, даже будучи под следствием, он неоднократно нападал на стражей порядка. Кусал и рвал людей. Психиатрическая экспертиза показала, что он полностью вменяем и осознает свои действия. Приговорен к высшей мере наказания, все апелляции проиграны. Окончательное решение суда от 9 октября 1986 года. Да свершится правосудие!
С этими словами палач взял в левую руку маленький топорик, а в правую большой и начал быстрыми отточенными движениями рубить стоявшего у столба преступника. На помост Лобного места упала сначала одна рука, потом вторая. После отсечения второй руки убийца перестал кричать и обвис мешком. Двумя сильными ударами палач отрубил ему голову и повернулся к толпе. Его белая рубаха была вся в крови.
– Запомните этот миг! Время теперь течет иначе! Мы двигаемся к собственным корням, к природе человека! Восстанавливаем баланс, возвращаем дань предкам!
Палач продолжал надрываться, но толпа уже расходилась.
Перегруппировка
(2030)
Этот сон тем не менее отнял много часов, ну, не он, конечно, но именно столько я провалялся в отсеке. Тело жутко болело от неудобной позы, кое-как сев, я стал разминать мышцы. К счастью, в отсеке были бутылки с водой, я схватил двухлитровую и не успокоился, пока не выпил половину. Потом надел ботинки и, взяв жидкость с собой, направился к кабине. Кристина сидела в кресле, на приборной панели ничего крамольного не высвечивалось, автопилот уверенно вел машину.
– Пойдешь спать? – спросил я Кристину, прикоснувшись к ее плечу.
– А?! – вскинулась она. – Нет, я в норме.
Протянув Кристине бутылку с водой, я сел рядом.
– Так что ты хотела, чтобы я вспомнил? То, что ты мне показала, нефтяное озеро, которое прорезает светящаяся молния, вижу давно. Первый раз в детстве почудилось, когда мать, спасая меня, выкинула со второго этажа. И внутри Аватара Праотцев я словно находился в этом черном нечто.
– Отлично. Это и есть Край мира. То место, где зарождается «лента Мебиуса» нашей реальности.
– Что это за черная жижа?
