Монстр потянулся к Киирис беспалыми конечностями.
— Не трогай меня, — храбрясь из последних сил, предупредила она.
Понимало ли существо слова? Если да, то не собиралось к ним прислушиваться. Оно парило в паре сантиметрах над полом и вальяжно, не торопясь, преследовало отступающую жертву. Киирис отступала до тех пор, пока не наткнулась на стену позади себя. Тут-то многоглазая тварь ее и нагнала. От одной мысли о том, чтобы попасться многоглазому в лапы, хотелось кричать.
«Я обещала, что не буду помогать тебе, пока ты не станешь сговорчивее», — не без ехидства сказала кровожадная ипостась. Вот уж кто без страха и сомнений вступил бы в любой, даже неравный бой. Но у той, другой, были свои планы на этот счет, и она высказала их предельно ясно. Во внутреннем хаосе Киирис ипостась повернулась задницей к ее проблемам и скрылась, отвесив прощальный поклон.
В поисках безопасного места Киирис наткнулась взглядом на кровать. Не размышляя, не анализируя, она в два прыжка оказалась в ней, схватила подушку, собираясь использовать ее хоть в качестве щита, хоть как снаряд. Глазастый монстр замер на какую-то долю секунды, а потом снова потянулся к ней. Ей показалось, или он стал двигаться быстрее?
В растущем напряжении чье-то прикосновение к голой лодыжке заставило Киирис громко и от души выругаться. Она крутанулась на коленях, попыталась высвободиться, но лишь окончательно потеряла равновесие и неловко завалилась на бок.
— Это мой Страж, — не открывая глаз, пробормотал Наследник костей и облизал сухие губы. — Ему не нравится чужой запах. Если бы он к тебе притронулся, мейритина, боюсь, тебя не спасли бы все лекаридворцавместе взятая. А мне бы пришлось его усыпить, что стало бы сущей несправедливостью, учитывая, чего стоило его создание.
Киирис сглотнула, с некоторым замешательством осознала, что голова Раслера повернута набок и сейчас они лежат друг напротив друга. Так близко, что губы щекочет его частое горячее дыхание.
— Рада, что тебе лучше, домин, — прошептала она.
— Ты славно ругаешься, Киирис. — Он вымученно улыбнулся.
Ямочки на щеках Раслера были настолько непривычно-милыми, что это казалось настоящим надругательством над его резкими чертами лица. И еще ресницы. Такие длинные и густые, невообразимо черные, что она поддалась импульсу погладить их подушечкой большого пальца.
— Щекотно, — проворчал он.
— Это несправедливо, — зачем-то сказала она. — Несправедливо, что мужчинам достается столь изысканная красота, ради которой многие женщины продали бы души Огненному.
На самом деле она просто боялась тишины. Боялась снова услышать тот противный звук. Что если безумный Наследник костей спустит своего Стража с поводка? Воображение так услужливо рисовало картины ее то окровавленного, то обескровленного тела, что Киирис невольно вздрогнула.
— Ты боишься?
— Мне неприятно знать, что ты можешь в любой момент лишить меня жизни, — не стала юлить она.
— Я правда прослыл таким ничтожеством? — В его словах не было обиды, лишь намек на любопытство.
— Кровожадным мясником — так будет точнее.
Кажется, ему это польстило, потому что на этот раз наследник улыбнулся во весь рот. А потом бросил несколько фраз в пустоту и шипение растворилось без следа.
— Это ведь ранское наречие, — пробормотала Киирис и удивилась, что до сих пор помнит. Столько лет не упражнялась, а надо же тебе — распознала даже тонкие интонации. — Ты обучил его мертвому языку?
— Всего лишь предосторожность на случай, если убийца будет достаточно удачлив, чтобы выжить первых несколько мгновений после вторжения в мои покои.
Он, наконец, открыл глаза. Рана ослабила его тело, но взгляд сохранил прежнюю холодную заинтересованность. Но и та быстро растворилась, уступая чему-то более глубокому и пылкому.
— Как ты себя чувствуешь, домин? Я могу быть чем-то полезна?
— Можешь и будешь, если перестанешь ерзать в поисках способа побега. Я настолько безобразен, что тебе противно находиться рядом?
«В одной постели», — мысленно дополнила Киирис.
Безобразен ли он? О нет, скорее притягателен совершенно ни на что не похожим животным магнетизмом, от которого невозможно отмахнуться. Она пыталась избавиться от сиреневого наваждения странных глаз, но это было равносильно борьбе со встречным течением: изматывающее и обреченное на провал занятие.
— Я полагаю, наследнику стоит прежде как следует отдохнуть, набраться сил, а после искать общества рогатой пленницы его царственной матери.
— Слабость почти лишила меня сил, но я вполне владею языком и губами.
Это прозвучало так развратно и невинно одновременно, что Киирис залилась румянцем. Главное, не реагировать на эти недвусмысленные провокации, держать себя в руках. Не реагировать на очарование наследника, подавлять каждую мысль о том, что для его языка она с удовольствием раздвинула бы ноги. Приняла ласку, о которой читала лишь в книгах, и которую видела лишь во времена обучения наложниц для «особых удовольствий».
— Ты покраснела? — Раслер удивился, как будто у нее только что отросла еще одна пара рогов. Второй ладонью, которая так и осталась в плену перчатки, он погладил Киирис по щеке, очертил линии подбородка, вглядываясь куда-то так глубоко, что мейритина едва не взмолилась о пощаде. — Я лишь хотел сказать, что могу говорить с тобой столько, сколько смогу. Даже у сумасшедшего мясника есть парочка баек про запас.
Она думала, что выдохнет с облегчением, но взамен с губ сорвался разочарованный скулеж.
— Но твоя трактовка нравится мне куда больше, мейритина, — неожиданно продолжил он, продолжая гладить ее подбородок. Шершавая замша отчего-то приятно щекотала кожу.
— Но разве ты не…
Киирис поздно спохватилась, что стала непозволительно болтливой. И всему виной его обжигающая близость.
— Девственник? — Кажется, он и не думал обижаться. — Мейритина, уж ты-то должна знать, что существует столько способов, которыми мужчина может удовлетворить женщину. И далеко не всегда ему нужно снимать штаны. Признайся, ты захотела меня уже тогда, на мосту. Потому что мы друг для друга — запретный плод.
Слишком смелое заявление, слишком самонадеянное. Киириссобиралась ответить «нет», но не смогла. И все ее ипостаси упрямо молчали. Как будто исчезли. Здесь и сейчас была только она и Наследник костей. И многоглазая химера, от одного воспоминания о которой Киирис бросало в дрожь. А ведь она побывала за гранью, видела Поток и Пустоту.
— Может я и кровожадный мясник, но не собираюсь причинять тебе вред.
— Почему я должна верить?
— Может потому что до сих пор жива? — Ответ прозвучал как вызов.
Она хотела спросить, что с ним приключилось, почему из молодого красивого наследника империи Раслер превратился в угрюмого психопата, который компании людей предпочитает общество оживших мертвецов, призраков и ужасных тварей. Но эти мысли стали вязкими, неповоротливыми, словно патока. Потому что на самом деле ей хотелось узнать о другом.
