Сперва он просто загонял всех четверых, вынуждая их раз за разом промахиваться и делать ошибки в обороне. Дразнил, издевался, как сытая кошка над беспомощными мышами. Подпустит — и снова уходит, открываясь, словно бы говоря: «Ну же, теперь-то кому-то из четверых точно повезет со мой поквитаться». И они все сильнее, все отчаяннее втягивались в игру, принимая навязанные правила.
А когда бахвальство ему надоело, Рунн просто разметал всю четверку, словно котят. Игра в «поймайте меня, если сможете», измотала здоровяков так, что Наследнику тени всего-то и требовалось триумфально поколотить их тупыми гранями клинков и отправить валяться у него в ногах. И при этом Рунн даже не запыхался. Разве что слегка вспотел, но казался целиком довольным произведенным эффектом.
«Кто-то должен устроить ему взбучку, — снова напомнила о себе Кровожадная. — Ты же видишь, что засранец просто напрашивается?»
Нет. Нет. Нет!
Киирис пыталась обуздать ее, но девчонка и при жизни была слишком дикой и непокорной, а после ритуала Сковывания подчинялась лишь потому, что не могла противиться хозяйке таэрна. Теперь же, увидев достойного противника, завелась с пол-оборота, и Киирис оставалось лишь пытаться сохранить то немногое, что еще подчинялось ее разуму.
Мейритина поднялась, повела плечами, скидывая тяжелый мех. В теле появилась приятная, знакомая легкость, как будто все это время она носила непосильную ношу, а, избавившись от нее, в полной мере ощутила каждую мышцу.
— Вижу, пташке понравилась моя игра, — словно нарочно поддразнивал Рунн. Не глядя, пинком под зад вытурил с арены последнего несчастного, развел руки, предлагая девушке присоединится.
Неужели ее желание так очевидно?
Киирис отбросила эти мысли. Если Кровожадной не дать желаемого, та все равно возьмет свое, но с куда большими разрушительными последствиями. Переступит через чужие жизни — и не поморщится. А сейчас эта ипостась больше всего на свете желала задать хвастуну трепку. И Киирис начинала нравится эта затея. Возможно, получив по самолюбию, Наследник тени станет разговорчивее?
— Я не играю в игрушки, Рунн. — Киирис перешагнула за короткий каменный борт арены. Скинула туфли, не без наслаждения погружая ступни в холодный песок. Кровожадную привезли оттуда, где людей зачинали во льду и в лед же отправляли после смерти. Холод был ей словно названный отец.
— Я тоже, но, видишь ли, ты слишком очаровательна, чтобы портить тебя следами нашей игры.
— Или чтобы позволить мне оставить следы моего мастерства на твоем лице, а?
Белоснежная бровь тенерожденного вопросительно надломилась.
— Вещи, которые ты щебечешь, пташка, просто услада для моих ушей. Ты уверена, что хочешь того, на что восхитительно напрашиваешься?
— Позволь мне показать — и у тебя больше не останется вопросов.
Рунн лишь щелкнул пальцами, а вышколенные рабы уже несли оружие: длинные мечи, короткие мечи, сабли, кинжалы. Киирис выбрала легкий чуть изогнутый клинок ююнов: легкий и тонкий, такой острый, что ним можно нашинковать падающий волос. Для верности она потрогала его большим пальцем: кожа треснула, выпустила пару капель крови. Киирис с наслаждением слизнула соленую влагу, зажмурилась.
Это не она, но сейчас ей хочется быть другой: девчонкой, что в двадцать лет командовала целой армией и не знала проигрыша ни в одной битве. Лишь в той, где побелили бы разве что боги.
— Не возражаешь, пташка, если я уравняю шансы? — Рунн взял точно такой же ююнский клинок. Взвесил его в ладони, оскалился, не без удовольствия наблюдая за тем, как его соперница слизывает с пальца дорожку крови. — Каким богам мне помолиться, Киирис, чтобы вернуть время вспять и не везти тебя в Мерод? Дьявол, ты слишком соблазнительна, чтобы запрет его императорской задницы удерживал меня на расстоянии и…
Мейритина не дала ему закончить. Потребовался лишь один рывок и выпад, который Рунн, ожидаемо, без труда парировал. От второго он ушел с такой же легкостью, но на третьем наследнику пришлось круто повернуться — и Киирис воспользовалась ситуаций, которую сама же и создала. Они обменялись парой скользящих ударов, сошлись над сцепленными гардами, дыша друг другу в лица с азартной злостью. Разошлись — и снова схлестнулись, выуживая друг из друга предел возможного.
Он подцепил ее самым кончиком клинка, она скользнула по нему всей режущей кромкой.
Разошлись, словно безумные художники, наслаждаясь своим диким искусством.
— Красивая, горячая — и опасная. — Рунн покосился на срезанный почти у самого плеча рукав сорочки, без сожаления оторвал его, обнажая увитую разноцветным рушти мускулистую руку. — Соблазнительно недоступная пташка.
Его взгляд скользнул по крутому бедру, которое выглядывало из разрезанной до самого пояса туники.
— Ты заговариваешь мне зубы, чтобы не продолжить игру, в которой проиграешь? — Киирис перехватила разорванную ткань, задрала до талии, перевязав на боку. Вот так, теперь ничто не будет сковывать движения. Есть лишь ее кожа, прикрытая крохотным клочком ткани на бедрах — и холодный сырой ветер.
— Боюсь, пташка, я уже проиграл, — ухмыльнулся он, изображая нечто отдаленно напоминающее раскаяние.
Ей нравился его дразнящий взгляд: одновременно и манящий, и осторожный, пронзительный и жадный. Наследник тени обмолвился, что император запретил прикасаться к ней, но Рунн отчаянно боролся с желанием нарушить запрет. Как ребенок, ходил вокруг сладко пахнущего пирога и отчаянно искал повод нарушить запрет невзирая на гарантированную взбучку.
— Где ты научилась так превосходно владеть клинком? — Тенерожденный сделал обманный выпад, не дав ей времени собраться после короткого перерыва на болтовню.
Киирис успела уйти с линии атаки, но кончик его клинка все же подцепил тунику под грудью. В прорехе показалась тонкая, мало что скрывающая ткань короткой нижней сорочки, которая лишь на пол ладони ниже прикрывала грудь. Киирис поняла, что краснеет, когда в глазах ловкого Рунна появился плотоядный блеск, а сам он недвусмысленно облизнул губы.
«Хватит перед ним цвести, слабачка! — прикрикнула Кровожадная. — Сперва покажем, что и пленницы могут задать трепку самовлюбленному ублюдку!»
Киирис почти физически ощущала, что несмотря на всю показную агрессию, этот мужчина определенно привлекает самую темную и самую необузданную часть ее души. Нравился ли он ей в том смысле, в каком мужчина может нравится женщине? Лишь отчасти. Но притяжение было настолько сильным, что и сама Киирис не устояла перед соблазном хоть немного, но уступить. И побить хитреца его же оружием — лучший способ утереть ему нос. Пусть они и не равные противники, и оба знают, что импровизированный опасный танец лишь игра в поддавки, ей есть чем удивить длинноухого.
— Я много чего умею, наследник Рунн, — ответила она, нарочито медленно стаскивая тунику с одного плеча. Оголиться до самого нижнего белья было бы слишком предсказуемо, но зато полуприкрытая нагота заставит тенерожденного думать не о поединке, а о том, что скрывается за теми немногими клочками одежды, которые не удалось достать его мечу. Не железный же он, в конце концов. — Многие мои навыки спрятаны так глубоко, что их невозможно увидеть с такого расстояния.
