— Местное население сопротивляется, — нехотя отрапортовал Набиш.
— И? С каких пор это стало проблемой?
— С тех, как его дочка оказалось женой одного из тамошних касхаров
[19], - вместо Набиша ответил сидящий напротив молодой мужчина с уродливым ожогом на лице. — Я говорил, что его следовало еще тогда повесить, а не ждать, пока он вразумит малолетнюю дрянь. Думаешь, Набиш, никто не понял, чего ради ты отдал дочь за сидящего на золотых рудниках соседа?
— Не помню, чтобы давал тебе слово, — осадил болтуна Дэйн.
Поразительно, но императору даже не требовалось повышать голос, чтобы разом повесить печать молчания на рты всех присутствующих.
— Я все еще жду ответа, — уже более раздраженно поторопил Набиша император.
Мужчина с седыми висками пошамкал губами, одновременно теребя в пальцах то ли платок, то ли какой-то другой кусок ткани. Присмотревшись, Киирис заметила на нем потрепанную вышивку с охранными рунами. Нечто подобное женщины дарили своим мужьям в день, когда давали брачные клятвы, в знак того, что отныне и до самого конца их жизнь будет посвященная заботе о муже и их будущих детях. Многие давно не придерживались старых обрядов, из чего Киирис сделала вывод, что Набиш и его жена из тех нэтрезов, что сторонятся всего нового, предпочитая жить так, как завещали предки. В подобном укладе не было ничего страшного или смешного, но здесь же крылся и огромный вопрос: как в таком случае этот человек поддерживает новые, заведенные Дэйном порядки?
— Я отдал приказ форсировать реку, мой император, но там сильное течение. Если бы воины пошли вброд, я бы потерял две трети армии. Накануне кто-то сжег его дотла.
— Ты говорил про мост десять дней назад, — напомнил император. Он лениво подпер кулаком щеку и выглядел бесконечно скучающим человеком. Вот только взгляд остался таким же хищным и острым. — Я предупредил тебя о дурном нраве этих людей, и дважды напомнил о необходимости выставлять охрану.
— Людям выпустили кишки, — уже более раздраженно ответил Набиш. — Мы находили трупы дозорных почти каждое утро.
— И ты решил, что проще совсем ничего не делать? Или в твоей армии сражаются трусливые женщины?
— В моей армии сражаются воины, которые привыкли доверять своему генералу. — Мужчина заметно нервничал. То ли из-за недвусмысленной насмешки над ним, то ли потому, что чувствовал за собой вину.
— Воины в бабских юбках, — вставил свое слово мужчина в сером.
— И сражаются они одним местом, а не руками, — подхватил насмешку седовласый тощий и костлявый, как сама смерть, мужчина со сморщенной плешивой головой. Киирис даже не пыталась угадать, сколько ему лет: плешивый выглядел таким же древним, как и трехсотлетние деревья в Пустыне смерти. — Вероятно, Набиш не знает, что в его армии воюют рукожопые девки, потому что он и сам давно забыл, для чего мужику яйца.
Это замечание было встречено громким одобрительным хохотом. Киирис же не сводила взгляда с лиц генерала и императора, и видела, что их молчаливый поединок вот-вот выйдет из-под контроля. Чего же добивается Дэйн?
Когда Набиш сорвался с места, в зале мгновенно образовалась тишина. Слова генерала разорвали ее беспощадной яростью.
— Может быть, мои воины и чрезмерно осторожны, но они, по крайней мере, не таскают на поле боя обозных шлюх, а я не тешусь тем, что власть позволяет мне вести себя как играющий в куклы мальчишка.
Каждое слово, словно стрела, полетело в Дэйна, но ни одно не тронуло императора достаточно глубоко. Он лишь нахмурился, и медленно встал, опираясь ладонями о столешницу. Киирис даже показалось, что над его макушкой собрались грозовые облака и сверкают молнии, не предвещая вспыльчивому генералу ничего хорошего.
— Вот уж и помыслить не мог, что мое самодурство заденет тебя настолько… глубоко, — елейным голосом заметил Дэйн. — Наверное, у тебя есть и другие претензии к моему правлению?
— Я лишь сказал, что некоторые твои поступки…
Набиш сглотнул, в попытке выторговать несколько секунд для поиска безопасного ответа, промокнул вышитым платком лоб.
— Отвечай! — рявкнул Дэйн.
Киирис тут же захотелось сжаться до размеров изюмины и закатиться в какую-нибудь щель. В свете этой внезапной вспышки гнева казалось просто немыслимым, что Набиш продолжает стоять на месте и даже на своих собственных ногах.
— Твои поступки слишком опрометчивы, мой император, — тихо покорился мужчина.
— И поэтому ты решил примерить на себя мою корону?
Дэйн подошел к ближайшей полке, взял из выдвижного ящика пару свернутых пергаментов. Печати на них был сломаны.
— Третья строчка, — Дэйн бросил пергамент на стол, но никто не посмел прикоснуться к нему, пока бумага не докатились до попавшего в немилость Набиша. Такая же участь постигла и второй пергамент. — А здесь я разве что не расплакался над твоим талантом лизать задницу.
Дрожащей рукой Набиш потянулся было к письмам, но его пальцы замерли где-то на полпути. С видом затравленного зверя он разглядывал два ровным полукруга сломанной сургучной печати, как будто видел в них свое собственное незавидное будущее.
— Я могу объяснить… — начал мужчина.
— Не припоминаю, чтобы нуждался в объяснениях. — Взгляд Дэйна не предвещал ничего хорошего. — Взять его.
Его слова прозвучали тихой командой, сродни той, что отдают натасканным на травлю человека псам. Набиш и пикнуть не успел, как соседи по столу скрутили его в бараний рог, заломили руки так, что даже сквозь возню был слышен противный хруст суставов.
Дэйн подошел к незадачливому генералу почти вплотную. Император еще ничего не сделал, но на лице мужчины появился неистовый ужас.
— Ты — предатель, — в лицо Набишу выплюнул император Нэтрезской империи. — А предатели не заслуживают смерти на плахе.
Киирис тихо охнула, когда Дэйн одним плавным и почти невидимым движением перерезал Набишу глотку. А потом сграбастал его за волосы на затылке, удерживая от падения. Генерал хрипел, вращал глазами и как будто даже пытался говорить, но лишь приближал свой конец. Кровь пульсирующими толчками вытекала из смертельной раны вместе с жизнью. Но император держал генерала даже, когда силы почти покинули его, и Набиш начал медленно оседать на пол.
— Предатели заслуживают участи свиней на бойне, Набиш. И чтобы на том свете ты горел в Бесконечном пламени, вот тебе моя клятва: я под корень вырежу весь твой род, и твое имя сгниет вместе с твоими костями.
Дэйн с брезгливостью отшвырнул уже безжизненное тело. Генералы молча вытащили мертвеца за дверь, передали гвардейцам.
