«Все, чего он заслуживает — сдохнуть в грязи», — злилась Кровожадная. Киирис до сих пор чувствовала ее злость из-за того, что Дэйн прервал игру с Рунном.
— Прочь из моей головы! — выкрикнула мейритина.
— Что? — Дэйн склонил голову набок, рассматривая свою ношу в ожидании ответа.
— Он — мой! — упрямо выкрикнула Киирис, снова притягивая его к себе. — Только мой. Убирайтесь!
— Ты снова играешь со своими демонами, Киирис?
— Нет, мой император, я прогоняю их, чтобы здесь и сейчас были только ты и я.
Он перебил ее откровение, поцеловал. Жесткие губы раскрыли ее рот горячим поцелуем, язык погладил нижнюю губу и проскользнул внутрь. Киирис задохнулась, когда их языки слились в немом танце. Она едва могла дышать, полностью растворяясь в этих новых чувствах. Когда Дэйн прикусил ее нижнюю губу, она сладко выдохнула и вернула ему ласку.
— Не помню, чтобы разрешал это, — с показной сердитостью пожурил император.
— Хочешь, чтобы я была тихой и смирной? — В знак непослушания она снова прихватила зубами его губу, слизнула кровь из крохотной ранки, глотнула. — Твоя кровь — как амброзия, мой император.
Он усмехнулся, принимая похвалу, как данность. Одной рукой продолжал поддерживать ее под бедра, а пальцами другой добрался до ее влажного места между ногами. Погладил, словно какой-то экзотический цветок: твердо и уверенно, как будто хотел раз и навсегда заклеймить ее своей лаской.
Киирис откинулась на его руке, запрокинула голову, раскрываясь для него. Она так долго ждала всего этого, но так долго пряталась от собственных желаний, что сейчас вся без остатка отдавалась каждой ласке. Дэйн раскрыл ее пальцами, нашел тугой комок удовольствия — и надавил. Она выкрикнула, дернулась, но он без труда удерживал ее даже одной рукой. Она закричала снова, словно была инструментом в руках опытного настройщика. Там, внизу, она словно загорелась, превратилась в соломинку, тлеющую в этой страсти.
— Мне нравится, как ты кричишь, Киирис, — похвалил Дэйн.
Она опомниться не успела, как оказалась прижатой его телом к постели. Посмотрела на его склоненное лицо так, будто он был сосредоточением всего мира. Дэйн приподнялся на локте, ни на мгновение не прекращая свои поглаживания. Она попыталась обнять его, но император отстранился.
— Лежи смирно, Киирис, — совершенно серьезно приказал он. — Иначе больше ничего не получишь.
Кажется, она хрипло засмеялась. Мысли путались, соскальзывали на обочину сознания, уступая место желанию, страсти, похоти. Боги, она сделает все, что угодно, лишь бы эта сладкая пытка длилась вечно.
— С этого момента, мейритина, — император обхватил ее лицо ладонью, пригвоздил к постели тяжелым взглядом, — ты — только для меня.
— Да, мой император, — покорилась она.
— Недостаточно громко. — Его палец лишь чуть-чуть скользнул в нее, выудил влагу и растер по клитору.
— Твоя, — выдохнула она самим сердцем.
— Громче, Киирис, — требовал он, потирая ее все сильнее и сильнее.
Боги, он тиран не только на троне!
— Всегда твоя! — выкрикнула она.
— Хорошая девочка, — он, наконец, получил желаемое.
И резко выпустил ее из рук, как раз, когда колени Киирис дрожали от подступающего удовольствия. О нет, она вцепится в него зубами, если это снова игра, попытка заставить ее расслабиться, чтобы выпытать о ключе.
Но нет: Дэйн присел на колени около кровати, схватил ее за лодыжки и потянул на себя. Развел ее ноги так широко, что заболели сухожилия. Киирис вскрикнула, когда почувствовала поцелуй на внутренней части бедра.
Боги, он собирается… сделать это?
Нельзя, нельзя… Ничего не получится, ведь она никогда раньше не получала ничего и близко похожего на удовольствие от таких ласк. Нужно заставить его остановиться.
Киирис потянулась к плечам императора, попыталась отстраниться, но Дэйн жестко ухватил ее за ягодицы, приподнял и раскрыл, словно жемчужницу.
— Даже не вздумай сопротивляться, мейритина, — предупредил он и в дополнение к словам укусил Киирис за кожу на сгибе бедра. Острая и в то же время одурманивающая боль прошила ее насквозь.
— Я не…
— Ты не… что?
Он осторожно прижался губами к ее влаге, слизнул языком капли ее удовольствия. Киирис дернулась, вцепилась пальцами в покрывало.
Боги, что это такое?!
— Мне остановиться? — Он прервал «поцелуй», но тут же вошел в нее пальцем. — Проклятье, ты такая узкая…
Остановиться? Когда она готова взорваться от одних лишь намеков на ласку?
— Пожалуйста, мой император… — взмолилась она. — Пожалуйста!
Вид его, сидящего между ногами и до сих пор одетого, был самой возбуждающей вещью на свете. А то, как он слизал с собственных губ ее влагу, раскололо мир на части. Возможно, когда-то давно, она была испуганной похищенной девчонкой, и не знала, что мужские ласки могут быть такими, но сейчас это все выветрилось из головы, будто дурной сон.
— Дэйн… — Почему это так сложно сказать?
— Да, Киирис? — Его темный взгляд обещал самый бессовестный секс, который только мужчина может дать женщине. — Тебе нужно лишь попросить.
— Боги, Дэйн, хочу твой язык! — Собственные слова смели еще одну преграду, разметали без труда, словно тот волк из детской сказки.
— Хорошая девочка, — похвалил он.
Его рот снова прижался к ней между ногами, но на этот раз язык раскрыл складки и погладил изнутри, пробуя на вкус, словно какое-то лакомство. Пальцы продолжали скользить внутри, но каждый раз, когда они оказывались максимально глубоко, он усиливал ласку скользким, бесконечно развратным движением языка. Снова и снова, с каждым движением поднимая ее все выше, за облака.
Она металась на простынях, сминая ткань в пальцах, будто та была единственным, что удерживать ее от хлещущего по ногам вожделения. Грудь болела, твердые соски требовали ласки, по коже будто растекалось оголенное обжигающее наслаждение.
— Дэйн! — Она не сдержала крик, когда император вынул пальцы и мягко, но неумолимо, раздвинул складки нижних губ. — О, Дэйн!
— Я весь тебя слушаю, Киирис, — подразнил он и ударил по клитору кончиком языка. А потом снова и снова, посмеиваясь над тем, как она каждый раз вскидывается в его руках.
Силы покинули ее. Тело столько дней копило возбуждение, изнывало от невозможности получить желаемое, что теперь Киирис не могла — да и не хотела! — сдерживаться. Лишь на миг приподнялась на локтях, чтобы увидеть, как язык Дэйна бесстыже танцует у нее между ног. После этого Вселенная окончательно растворилась, и остались лишь они одни.
— Давай, Киирис, покричи для меня, — потребовал он.
Она запрокинула голову, когда Дэйн снова надавил языком на твердый бугорок, когда погладил его всей шершавой поверхностью, то усиливая ласку, то отступая, заставляя Киирис кричать и молить о пощаде. Его пытка была невыносимой, но всякий раз, когда Дэйн возобновлял ласку, она взлетала все выше и выше. Пока, наконец, не взорвалась в долгом хриплом крике.
