— Спасибо, — что я еще мог ответить на поздравление?
— Теперь рассмотрим их последствия. Ты когда-нибудь бывал на представлениях циркачей? Ну, всякие акробаты, канатоходцы?
— Однажды, — совладав с растерянностью от резкой смены темы, ответил я Велире.
— Великолепно. Есть такая быль. Значит, представь себе канатоходца, — она внимательно поглядела мне в глаза и продолжила. — И вот однажды с ним случается несчастье — он падает с каната. И разбивается. Тут прибегает целитель и ставит его на ноги. Что этот канатоходец делает первым делом?
— Не знаю, — ответил я, когда пауза затянулась.
— Первым делом он лезет снова на свой канат и делает программу от начала и до конца. И делает это для того, чтобы тело не запомнило страх и боль. Чтобы запомнилось не поражение, а победа.
— То есть, мне нужно снова создать голема? — пробую робко ответить на вопрос.
Это точно зачет. И по предмету, который я даже не учил! Угадал? Нет?
— Именно, — кивнула Велира. — Во-первых, срыв, как у тебя, очень опасен именно психологически. А тебе ведь не нужны проблемы в будущем? Не нужны. Во-вторых, раны на самом деле получал голем, а не ты. А у тебя лишь последствия, связанные с излишне близким отождествлением с порождением твоей магии. И если новый вызов пройдет, а главное, закончится, как и положено, то часть ран если даже не закроется, то станет менее серьезными точно, ведь жизненные силы я тебе сейчас верну.
— Ясно, мне нужно вызвать голема, провести разделение себя и его, и вернуть все как было, — уже уверенно обобщил я ответ своему экзаменатору.
— Верно, твой случай не первый в моей практике, так что пей зелья, медитируй, набирай ману и вперед.
Глава 34
Я чуть ли не с рычанием метался по кровати. Метался — это, конечно, громко сказано. Когда локти и колени в лубках, да ещё и сам весь примотан к кровати, то метаться не получится. А хочется! Темень, только в изголовье тлеет искра ночника, двинуться не можешь, а над крепостью рвёт душу сигнал Тревоги. Что, как, почему? Ещё немного и моё терпение лопнет, как Сфера. Только пострадаю от этого я сам, а не враг. Но безвестность хуже. Да, сегодня ночь открытия порталов, а я прикован к кровати. Но после моего ранения оставшиеся пробои зачистили без меня и без потерь, так что эту ночь, сгущавшуюся за окном, я встречал почти спокойно. Но сколько таких ночей уже было за прошедшие полтора месяца! А Тревогу играли лишь в первую! Что же случилось? Я уже примерялся, как рассечь крохотными Секирами свои ремни и ползти отсюда, когда дверь в палату распахнулась, и из светлого коридора ко мне вломился массивный тёмный силуэт.
— Ну! — рыкнул я в нетерпении.
— Сейчас, — раздался голос Рама.
В палате вспыхнул свет. Переждав мгновения ослепления, я открыл глаза и требовательно уставился на Рама. Он уже успел присесть у кровати и тоже вглядывался в меня. Я отметил поддоспешник, в спешке надетый прямо на голое тело, меч и шлем на поясе, печать тревоги и решимости на лице.
— Ну!
— Отметка на Портальном Амулете. Одна, — Рам помолчал и рубанул. — Чуть ли не с мой кулак размером. И яркая-яркая.
— Где? — потрясённый, еле слышно прошептал я.
— За Изумрудным, ближе ко второй долине.
— Так, — помолчав, выдавил я из себя мысль. — Давай сюда бойцов. Тащите меня во двор. Ещё раз пробовать будем.
— Бегу, — кивнул мне Рам и, подхватив с пола отцепившийся шлем, убежал.
Или я, наконец, вызову голема по всем правилам и взойду на стены здоровым полноценным магом, или, имея в защитниках мага-калеку, не способного толком сражаться, крепость не выдержит штурма. В этом сомнения нет. Я почувствовал злость на себя, два дня безрезультатно пытавшегося повторить обращение к стихии, на Аори, которая заходила ко всего два раза, на Демиурга, как это ни святотатственно, ошибочно оценившую возможности прорывов. Огонь в кулак размером! Да если всех тварей, что раньше за сутки выходили из порталов, выкинуть в наш мир за один раз, и то — размер отметки был бы меньше! И все равно так интенсивно она бы не горела! Там много тварей. Сильных тварей. С магическими способностями.
«Стоп, стоп, стоп!» — осадил я сам себя. — «Что это за мысли? Ты Её ещё в Крушении обвини, в предательстве помощников, которых она возвысила за труды так сильно, как только смогла. Тебе жизнь дана? Дана. Тебе дар дан? Дан. Тебя предупредили? Предупредили. У тебя время было? Было. У порога все миллионы воинов Тёмного Демиурга? Нет, их там и тысячи не будет. Так какого пророка ты тут сам себе напридумывал?! И винишь кого?»
— Велиримида, — шёпотом воззвал я к Демиургу, обращаясь по имени, которое не стоит произносить на людях, да и наедине с самим собой, не стоит трепать по пустякам. — Прости своему ребёнку помутнение разума его. Прости, что в минуту испытания позволил слабость и страх свой оправдать хулой на тебя, создательница. Дай мне твёрдости духа преодолеть это испытание и доказать свою верность. Благослови на бой против врагов наших и дай сил выйти из него победителем.
Ответа я, конечно, не получил, да и не ожидал. Как не ожидал увидеть над внутренним двором цитадели, куда меня вытащили солдаты, сияющий знак создательницы, как в Ретрошене. Главное то, что я понял свою вину и перед Ней, и перед людьми за спиной. Два дня у меня не выходило вызвать голема и справиться со своими ранами. Теперь выйдет. Иначе просто не может быть. Кто там говорил, что боевые маги умирают первыми?
— Все, опускайте носилки, — смысл идти дальше? Да и время дорого.
— Тонму лейтенант, прямо в снег?
— Да, тут и опускайте. Посох мне в руку, амулет снять и в сторону.
— Выполнять! — Рам прикрикнул на замешкавшихся солдат.
— Есть!
Сосредотачиваемся на ощущениях в правой ладони. Словно кусочек себя самого там, внутри посоха такой родной, такой притягательный. Растворяюсь в своих чувствах, ныряя все глубже в странный мир своих ощущений Средоточия. Ищу ту часть, где царит тяжесть и спокойствие. Снова ощущаю странное спокойствие и неодолимую мощь, медленное, заметное лишь в столетиях, движение-дыхание странной жизни и быструю дрожь-тягу к чему-то далёкому. Всё, дальше нырнуть в стихию я за прошедшие дни не сумел, словно наткнувшись на барьер, который одолеть не в состоянии. Пришлось Велире латать мои раны до конца самой, не уповая на моё самолечение в стихии. Вот только с суставами излечения пришлось бы ждать несколько недель. Ещё три-четыре часа назад я думал, что у меня есть три дня на овладение големом. Я ошибался. Враг уже рядом. И от меня зависит устоит крепость или нет. Препятствие на моём пути? Прочь! У меня нет эмоций, нет злости и ярости, я спокоен и невозмутим, но всю мощь, ощущаемую вокруг себя, сумел вложить в это короткое слово-приказ. И во второй раз растворился в полном безразличии и желании покоя, безостановочно повторяя про себя: «Я — маг. Я — маг. Я — маг».
