Я видел, сообщение чернобородого прозвучало для Марка неожиданно, хотя он и пытался скрыть это.
– «Бэрхауз», где мы проживали с матерью во время войны, оказался в американской зоне оккупации. Отцу чудом удалось вырваться из Кенигсберга и добраться до дома. Там он и встретил капитуляцию. Решил сам сдаться американцам, но по дороге в штаб попал под обвал здания, разрушенного при бомбежке. Нелепая смерть. Всю войну прошел – и ни единой царапины…
– Вы уверены, что это была случайная смерть? – прервал Марк чернобородого.
Рывком подняв голову, тот посмотрел на Марка растерянно, чуть слышно пробормотал:
– Вы считаете…
Марк опять перебил чернобородого, не спуская с него внимательного взгляда:
– После войны погибло несколько человек, так или иначе причастных к тайне Янтарной комнаты. А ваш отец, повторяю, знал, судя по всему, главное – где она была спрятана. Вывод напрашивается сам собой.
Отто Бэр опять опустил голову и глухо проговорил, болезненно скривив губы:
– Больше мне нечего вам сказать…
Так закончился этот неофициальный допрос, начавшийся с разговора о событиях четырехсотлетней давности и завершившийся событиями минувшей войны, упоминанием загадочной Янтарной комнаты.
Такого поворота в деле чернобородого я не предвидел, не сразу собрался с мыслями. Значит, еще до ареста чернобородого его имя было известно Марку, он шел по его следу, и разговор о Янтарной комнате всплыл не случайно – Марк давно был готов к нему?
Оставив тяжело задумавшегося Отто Бэра под охраной милиционера, мы с Марком вышли из здания, присели на ступеньку деревянного крыльца. Солнце уже освещало купола соборов Ростовского кремля. Трава на газоне исходила росой, день обещал быть погожим.
О таинственной Янтарной комнате я слышал и раньше, но, заинтересовавшись ее судьбой, попросил Марка рассказать о ней подробней, догадываясь, что он об этой загадке знает больше, чем можно почерпнуть из газетных статей.
По тому, как охотно откликнулся Марк на мою просьбу, я понял, что разговор о Янтарной комнате и сейчас не выходит у него из головы:
– В 1701 году в честь своей коронации прусский король Фридрих Вильгельм Первый, бывший курфюрст Бранденбургский, повелел отделать одну из комнат своего королевского дворца янтарными панелями. Так началась история «Бернштайнциммер» – Янтарной комнаты.
Эту необычную работу поручили датскому мастеру Готфриду Вольфраму, который привлек к ней опытных «янтарных дел мастеров» из Гданьска. Работа была кропотливая, трудоемкая и заняла несколько лет. Небольшие пластинки янтаря вырезали из цельных кусков, потом подгоняли их друг к другу по цвету и очертанию и тщательно приклеивали к основанию.
Всего таким образом облицевали янтарем пятьдесят квадратных метров панелей, причудливо украсили их гирляндами, вензелями, гербами. Четыреста оттенков янтаря использовали мастера при создании этой уникальной комнаты – от темно-желтого, почти черного, до лучисто-прозрачного.
Ее красота буквально поразила Петра Первого, который знал цену и красоте, и мастерству. Увидев восхищение на лице русского царя, Фридрих сделал красивый жест – подарил Янтарную комнату Петру.
– С чего вдруг такая щедрость? – не удержался я от вопроса.
– Все объясняется очень просто – в то самое время Фридрих нуждался в помощи в войне против шведов, а мощная Россия в этом качестве была лучшим союзником.
– Значит, тут был вовсе не красивый жест, а тонкий дипломатический расчет, – поправил я Марка.
– Выходит, так. В сопровождении почетного эскорта детали Янтарной комнаты на санях отправили в Петербург, где они украсили одну из комнат Зимнего дворца. Уже при Екатерине Второй, в 1755 году, гвардейцы на руках, за две недели, перенесли «Бернштайнциммер» в Царское Село. Здесь под руководством знаменитого архитектора Бартоломео Растрелли Янтарную комнату установили в зале Екатерининского дворца, дополнив ее красоту зеркальными пилястрами, золоченой резьбой, мозаикой из разноцветной яшмы, хрустальными люстрами и настенными бра. Это было настоящее чудо света, в создании которого участвовали многие мастера, в том числе и русские умельцы. Посреди Янтарной комнаты возвышалась бронзовая скульптура «Фридрих Великий на коне». Сейчас от всей этой красоты только она и уцелела.
– Как же получилось, что такую ценность не смогли своевременно вывезти из Царского Села?
Марк ответил таким тоном, словно был причастен к печальной судьбе Янтарной комнаты:
– Пытались, но не успели…
От загадки Янтарной комнаты мои мысли опять вернулись к тайне новгородских сокровищ. Я досадовал на Марка, что он так и не спросил чернобородого о его связи с Окладиным, зачем Отто Бэр приезжал к историку в Ярославль.
Марк даже не поинтересовался, кто сообщил чернобородому, что в александровской церкви нет Царских врат, которые разыскивал Отто Бэр. Я не мог избавиться от подозрения, что и тут не обошлось без Окладина, для того он и остался в Александрове.
Нет, не случайно историк и чернобородый одновременно оказались в Ростове. И об этой поездке Марк почему-то не спросил Отто Бэра. Ведь можно было сейчас же все узнать про Окладина, прояснить вопросы, которые так и остались без ответа.
И еще я пожалел об одном – что при допросе Отто Бэра не присутствовал Пташников: его знание русской истории помогло бы получить от чернобородого больше сведений о заговоре, в котором якобы участвовал царевич Иван.
– Почему ты не спросил чернобородого о его поездке в Ярославль? – обратился я к Марку.
– Всему свое время.
– Окладину рассказать об аресте Отто Бэра?
– Обязательно. Может, он сам признается, что привело к нему чернобородого.
– Ну, вряд ли.
– По-всякому бывает, – опять туманно произнес Марк.
Эти недомолвки начали выводить меня из себя – даже теперь, после ареста чернобородого, Марк так и не сообщил мне, почему он, сотрудник милиции, занимается поисками новгородских сокровищ.
Хотел сейчас же, напрямую, спросить об этом, но тут к отделению милиции подкатила черная «Волга» с московским номером, Марк торопливо пожал мне руку и сказал на прощание:
– А с Окладиным ты обязательно продолжи знакомство. Может, что-нибудь и прояснится. Кстати, как-нибудь узнай у него, где он отдыхал прошлым летом.
– Зачем тебе?
– Есть у меня одно подозрение…
Я понял: Марк знает об Окладине то, что не известно мне, и, возможно, те сведения, которые я сообщил ему, ничего не стоят.
Двое милиционеров вывели из отделения Отто Бэра, усадили его между собой на заднем сиденье «Волги», и она тут же тронулась с места. Следом за ней – желтый «москвич» Марка.
В последний момент я поймал на себе острый, неприязненный взгляд чернобородого. Похоже, он удивился, что я остался в Ростове, видимо, и впрямь принял меня за сотрудника милиции.
