- Прости меня, Мария, -нарушил тяготившее его молчание Рауль.
- За что ты просишь прощения? -не удостоив мужчину взгляда, спросила Мария.
- Я обещал, что пока я рядом, ты будешь счастлива и в безопасности, но ни счастья, ни защиту я не смог тебе дать, -признал Рауль, запустив пальцы в и без того взъерошенные волосы. В такой ситуации он бы уже напился, затуманил разам алкоголем и забылся, однако нынешний Рауль не собирался решать проблемы при помощи спиртного.
- Я тебя просила остановиться, Рауль, но ты игнорировал меня, зато эту женщину в красном ты сразу послушал, -печально заметила Мария, достав из шкафа последнюю вешалку с бесформенным бежевым платьем. - Я вернусь в Милан сегодня, Рауль, потому что оставаться здесь и знать, что ты никому не нужна -невыносимо. В Италии у меня есть мама, которой необходима я и моя поддержка. Конечно же я верну до последней копейки все деньги, потраченные тобой и Адрианом на лечение мамы.
- Женщина в красном -это Саманта Джеймс, -тихо сказал Рауль и добавил. - Сэмми…Девушка, которую любил я.
- Сэмми? -резко обернулась к нему Мария, недоверчиво уставившись. - Саманта Джеймс и есть твоя Сэмми?
- Удивлена? -вздернул брови мужчина. - Энрике Вальдес и есть тот мужчина, который тебя бросил и разбил сердце? Я тоже был огорошен этой новостью
Рауль удивился, когда Мария перестала паковать вещи и подошла к нему, присев перед ним на корточки. Ее цветочный аромат окутал мужчину, побуждая прикрыть глаза и провалиться в безмятежный сон. Никаких секретов и недоумений. Долгожданное умиротворение и покой.
- Энрике — мое прошлое, -вздохнула Мария, неуверенно накрыв его покоившуюся на колене дрожащую ладонь. - Я ничего к нему не испытываю, кроме жалости. Да, мне жалко его, потому что он потерял самого себя в стремлении быть тем, кого хотел видеть в сыне его отец. Слабые люди, чтобы хоть как — то самоутвердиться, безнадежно верить, что еще не все потеряно, привлекают внимание конфликтом, скандалом, показать, что они способны на что — то, хотя, на самом деле, это лишь способ заставить поверить публику в то, чего не существует. Мне его жалко и все…
- Я не хочу быть эгоистом, Мария! Не хочу вызывать у кого -то жалость, поэтому уходи! Ты права, я не должен был тебя останавливать! Уходи, Мария Канарис, из моей жизни, пока твоя любовь не превратилась в жалость. Второго раза я не стерплю, понимаешь? Я не слабак и не трус, которого надо жалеть, но проклятая жалость отнимает у меня силы и заставляет бежать от себя, - вскочив с кресла, огрызнулся Рауль, мягко, но настойчиво оттолкнув ее. Ее правильные и мудрые слова задели его за живое. Он так же заливал боль алкоголем, спал, не разбирая, кто под ним, не удосуживаясь запоминать имена, даже внешность. Слабость. Внезапный уход Саманты пошатнул его сбалансированное равновесие, опустил на колени перед несправедливостью, заставил ненавидеть ту, которая страдала не меньше, чем он. Слабость. Будучи ложно убежденным в виновности Саманты, Рауль опасался с ней встречаться, считал, что будет намного больнее, что не перенесет очередных оскорблений, однако это было продиктовано слабостью, а не Раулем. Но разве на данный момент он — слабак?
- Рауль, не каждому дано равнодушно относиться к тому, что, в действительности, разжигает пламя в душе, воспринимать безразлично то, что волнует, -послышались позади источающие неподдельную уверенность и непоколебимую решимость фразы Марии. - Ты сильный! И моя любовь к тебе отличается от той, что я чувствовала к Энрике. Ты никогда не будешь слабым в моих глазах, ни морально и ни физически. Забыл, как бросился меня защищать, не имея при себе оружия? Так же ты встретил свое прошлое, не боясь и не избегая.
- Я должен отлучиться немедленно, -вдруг эмоционально проговорил Рауль, и впервые абсолютная и правдивая истина раскрылась перед ним снизошедшим озарением. - Дождись меня, пожалуйста! Я выполню данное тебе обещание! За всю боль, что Энрике Вальдес причинил тебе, за слезы, которые ты пролила из — за него, он ответит сполна! Позволь хоть эту малость мне сделать для тебя, Мария. Возможно, ты и забыла, сколько страдала из — за него, но виновник не может остаться безнаказанным. И Энрике Вальдес и тот человек, который оклеветал меня и Сэмми, понесут наказание.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ.
СМЕТАЯ ПРЕГРАДЫ.
Настойчивый повторный стук в дверь заставил сидящую на краю кровати Саманту подняться на ноги и накинуть шелковый халат на плечи. Она никого не ждала, особенно во втором часу ночи, а учитывая, что Энрике Вальдес госпитализирован, то предположить, кто явился к ней в такой час одновременно сложно и просто.
Нет, Рауль не пришел бы к ней после разразившегося скандала, да и заступался он за другую девушку, которая, оказывается, жила в особняке Дюмон в качестве подруги Рауля. Значит, она ему очень дорога, если он поставил на кон честь и репутацию, бросившись на Энрике, как взбешенный зверь, готовый растерзать добычу на части. А защищал ли ее когда — то Рауль? Она и не знала, что он умеет драться, привыкнув к тому, что мужчина разрешал возникшие вопросы мирным путем, презирая жестокость и насилие. Но это был Рауль из прошлого, а нынешний — способен порвать любого, кто посягнет на его.
Разве для нее имеет значение, кем приходится блондинка для Рауля? Пусть даже и невеста, но ее касаться это не должно, потому что у нее нет никаких прав по истечению десяти лет. Саманта тоже ведь была обручена…
Какое прекрасное слово «была»…Наконец — таки она освободилась от оков нежеланного брака, сбросив Энрике, подобно тяжелой ноше, которой тянула ее медленно, тем не менее верно ко дну. Ей даже стало немного легче на душе от осознания, что лгать о притворной симпатии, притворяться и безразлично делить общее ложе, больше не понадобится.
Жаль, что Элизабет Джеймс не смогла понять и принять решение дочери, обвиняя ее в поспешности выводов, но Саманте достаточно было того, что она видела и слышала, а еще позже и узнала, получив информацию от менеджера в Милане.
Энрике Вальдес жестоко обошелся с девушкой, работающей в больнице, бросив, потому как собрался жениться на ней, Саманте. А на чужом несчастье счастье строить неправильно и невозможно.
Жить с человеком, который не только целиком и полностью зависим от родителей, но и не уважает чувства и не ценит людей, нельзя. По крайней мере, Саманта с облегчением сняла обручальное кольцо и позвонила отцу Энрике, сообщив ему обо всем, не упомянув, правда, о проигрыше сына в карты и долге в пять миллионов евро. Она уже не имеет к нему отношения, поэтому разбираться в его делах предстоит его семье, а не Саманте.
А, может, зря она послушалась мать изначально и согласилась на мнимую связь, конец которой все же был предельно ясен для обоих? Непросто строить семью, не чувствуя к друг другу абсолютно ничего, а лишь следовать установленным правилам близких. Все равно бы, невзирая на женитьбу, не сумели бы сохранить семейный очаг.
Для крепкого брака, за исключением уважения и взаимпонимания, так же необходима любовь. Настоящая любовь, не исчезающая под гнетом обстоятельств и бытовой рутины.
