Карл вновь взял со стола графин, плеснул воды на ладонь и отер лицо. Кажется, он совершенно стряхнул с себя оцепенение и, взглянув на меня, нетерпеливо спросил:
– Итак, каков ваш ответ?
– Сир, только вы способны принести процветание в это королевство.
Я хотел прежде всего высказать очевидное. С самого начала аудиенции меня не покидала мысль о Жанне д’Арк. Этот самый человек задавал ей вопросы, как сейчас мне. У нее было куда меньше титулов и званий, чем у меня, чтобы внушить ему доверие, и все же он выслушал ее. Почему? Потому что она затронула в нем струну гордости и слабости, эту скрытую пружину, и убедила этого странного человека, который был всемогущ и совершенно бессилен, в том, что именно он является королем Франции. И эта единственная очевидная истина привела их в Реймс, на коронацию.
– Да, сир, – повторил я, – только вы принесете процветание этому королевству.
Я выдержал паузу. Король шумно сглотнул, как бы впитывая бальзам моих слов и ожидая, когда он подействует. Я увидел, что он выпрямился, бросил взгляд в темноту перед собой и, словно уже устремившись к мечте, спросил:
– Как?!
И тогда я выложил все. Даже то, что скрыл от своих компаньонов, поскольку те были бессильны что-либо изменить в этих делах. Я говорил ему о Франции, рассеченной на три части, о землях Англичанина, которому достался Париж, о землях герцога Бургундского и о королевских землях от Берри до Лангедока. Каждая часть отгораживалась от остальных, движение людей и товаров было нарушено. Король был единственным, кто, заключив мир, был в состоянии восстановить связь между этими тремя частями Франции. Страна, таким образом, должна была вновь стать местом, куда стекались бы товары со всего света – из Шотландии и Флоренции, из Испании и с Востока.
– Сир, необходимо закончить войну, которая длится уже более ста лет. И это не должно быть очередным перемирием. Мир – это не временное прекращение войны. Мир – это процветание ремесел, движение товаров, это рост городов и рынков.
– Вы говорите как торговец, коим и являетесь, – презрительно оборвал меня король.
Первый и единственный раз я ощутил прилив эмоций.
– Сир, я ненавижу торговцев! – воскликнул я. – При любых обстоятельствах они думают лишь о собственной выгоде и радуются нехваткам, которые позволяют им поднимать цены. Я же пекусь об изобилии. Я хочу создать богатства за счет товарооборота, за счет обмена. Хочу, чтобы к нам стекались караваны, которые доставят лучшие изделия со всех уголков мира.
Карл с мрачным видом откинулся на спинку стула, будто школяр, получивший выговор. Потер переносицу и почесал пальцем кончик носа.
– В настоящий момент, – продолжил я, – все караванные пути ведут на Восток. Я видел это. Стечение всех этих богатств создало там изысканную культуру. Более изысканную, чем наша, но рыцари, которые прогнили от грязи под своими доспехами, так и не поняли этого.
– «Прогнили от грязи…» Ха-ха! Отлично сказано!
Однако я перестал обращать внимание на реакцию короля. Мне нужно было высказать все до конца.
– Они отправлялись туда, чтобы присваивать богатства, тогда как им скорее надлежало их усваивать. Восток богат знаниями. Мы можем обогатиться, подражая ему. Речь идет не только о том, чтобы сравняться с ним: мы сумеем превзойти его. Я убежден, что страны Востока уже клонятся к закату. Восток застыл в своем процветании. Если мы изучим их методы, применим у себя их технику и науку и у нас при этом воцарится мир, то, не сомневаюсь, мы сможем превзойти Восток.
Я невольно слегка возбудился, и король почувствовал, что нужно перехватить инициативу.
– Мессир Кёр, в чем суть вашего предложения?
Упершись ладонями в колени, я сделал глубокий вдох и сказал:
– Я создал компанию для торговли с Востоком. У нас есть деловые связи в разных частях Франции – до самого Руана, а также в Бургундии и во Фландрии. После заключения мира с сообщением станет легче.
– Просто великолепно! Но какое отношение это имеет ко мне, кроме вопроса о мире, важность которого я понимаю?
– Сир, этот торговый дом – ваш. Даруйте ему ваше покровительство, и он охватит все королевство. Тому, что мы делаем в малом масштабе, вы дадите возможность развернуться во всю ширь.
Король чихнул и отер нос рукавом. Глаза его посверкивали, но я не понимал, связано ли это с мыслью о грядущих прибылях или же он зло насмехается надо мной.
– В общем и целом вы предлагаете мне стать вашим компаньоном?
– Нет, сир, я стремлюсь лишь к тому, чтобы вы, ваше величество, могли обойтись без войны.
Довод сработал. Я понял это по тени, что заволокла на какое-то мгновение его взгляд. Король лучше, чем кто-либо, понимал, что несет с собой война. Ведь налог, которым Карл обложил феодалов и города, входившие в королевский домен, и который те выплачивали крайне неохотно, шел именно на ведение войны. Но король понимал и то, во что ему обойдется мир. Без этих исключительных финансовых вливаний в его распоряжении оставались немногие ресурсы, тем более что, провозгласив себя королем, он – дабы угодить принцам крови и обязать их сражаться на его стороне – решил упразднить налоги. Король столкнулся с ужасающей дилеммой: или бесконечная война, или бедность. И тут вдруг я открываю ему, что существует иной источник наживы: прибыль, которую даст коммерция. До сих пор торговля приносила прибыль лишь в виде пошлин, что погоды не делало. Я же предлагал задействовать в этом процессе государство, контролировать коммерцию, расширить ее и даже самому в нее включиться. Тот механизм, который смастерили мы с Жаном и Гильомом, не должен был оставаться нашей собственностью. Я видел в нем зародыш организации, подвластной королю, организации, которую он наделит могуществом. Принципы моего предложения были ясны, но оставалось еще много такого, что требовало уточнения. Как обеспечить связь между государем и этим механизмом? Кто будет управлять этой коммерческой сетью? Как будет распределяться прибыль между привлеченными к делу посредниками?
В воцарившемся молчании Карл, как мне показалось, мысленно оценивал все эти трудности и, вероятно, продумывал перечень вопросов, которые предстояло решить. На лице короля появилось несчастное выражение – как всегда, когда проблема представлялась ему сложной или когда для достижения цели нужна была чья-то помощь. Черты его обмякли, а глаза, казалось, начали слегка косить. Он ссутулился, сложил ладони кончиками пальцев, и его костлявые руки уподобились двум паукам. Эта маска слабости, неуверенности и страдания неминуемо смущала собеседника. Вот и я, простофиля, ринулся ему на помощь.
– Знайте, сир, что я отдам все силы этому предприятию, если ваше величество сочтет возможным принять в нем участие! – пылко заверил я.
Король опустил веки в знак понимания, а может, его просто сморила усталость. Внезапно он сменил тему:
– Судя по тому, что мне говорили, вы желаете опять стать моим монетчиком?
