– Да нет же, сердце мое! Пьер мне друг, однако не его, а тебя я признала своим братом. Дело в том, что в нем нет ничего от заблудившегося ангела. Он прямодушный и достойный человек, но все же человек, просто человек, не более того. Он может быть жестоким, и в прошлом он это доказал. У нас искренняя дружба, но мне приходится сдерживать его воинственный пыл. Это не мешает нам достигать согласия. Благо короля и королевства и в моих собственных интересах, и в интересах Брезе. Карл победил англичан, смирил своих вассалов. У него осталось только одно последнее препятствие на пути к тому, чтобы стать свободным и великим королем: ему надо избавиться от этой анжуйской семейки, правящей вместо него.
– Но ведь и Брезе всем обязан анжуйцам.
– Он верен королю больше, чем кому-либо другому. По его мнению, могущество Анжуйского дома становится опасным. Они плетут свои сети, а когда их разоблачат, будет уже слишком поздно.
– Так что вы намерены предпринять?
– Я предоставляю Пьеру выбрать момент и способ действия. Ведь это он несколько лет тому назад избавил короля от ужасного Ла-Тремуйля. Он с успехом проводит такие дела, и король его боится.
– И когда же он должен начать наступление?
– Он выжидает подходящего момента, который скоро наступит. А тем временем каждый из нас будет стараться возбудить у короля недоверие к анжуйцам. Наш лучший союзник в этом деле – бедняга Рене. Чем больше он будет кичиться своим богатством и щеголять нарядами, тем сильнее будет раздражать Карла, а тот скор на расправу.
Доводы Агнессы вполне меня убедили, я и сам склонялся к мысли, что любой ценой следует уменьшить влияние принцев крови, даже если речь идет только об одном семействе. Меня нисколько не поразило решение Агнессы и Брезе. Анжуйцы без зазрения совести использовали их и, если потребуется, не колеблясь уберут обоих. Они предпримут все что угодно в своих интересах. Меня, готового безоглядно довериться Агнессе, смущало только одно обстоятельство: как могла она с легким сердцем изменить Изабелле Лотарингской, которой была всем обязана? Я без обиняков задал ей этот вопрос. Агнесса реагировала с яростью затравленного зверя.
– Когда мужчины из этого семейства ввели меня к королю, – выпалила она, – когда они продали меня ему, еще совсем невинную девушку, словно какую-то скотину, Изабелла пыталась вступиться за меня. Между ней и ее зятем вспыхивали ужасные сцены. Но ее супруг, все еще слабый, осудил ее, и она вынуждена была уступить. Мы вместе проплакали весь вечер. Она прижала меня к себе и заставила поклясться, что когда-нибудь я поквитаюсь за это. Тогда я не понимала, что она имеет в виду, однако поклялась. И вот теперь час пробил. Это не измена, на самом деле я повинуюсь ей!
С этими словами она встала, взяла меня за руку. Мы вернулись в мою комнату. Она снова свернулась клубочком и прижалась ко мне.
– Когда ты попала к королю?
– Более двух лет назад. Мне было девятнадцать, когда я впервые увидела Карла в Тулузе. Я была тогда совсем другой. Эти два года меня многому научили.
Наступило молчание, и я услышал, что она посапывает. Однако, прежде чем она заснет, мне надо было задать ей еще один вопрос.
– А чего… – в нерешительности спросил я, – чего ты ждешь от меня?
Она засмеялась:
– Ничего, сердце мое. Главное – не вмешивайся в это дело. Ты мне даешь то, чему нет замены: ты единственный человек, с которым я могу говорить свободно. С Брезе у нас общий план, но мне почти нечем поделиться с ним. Я крайне осторожна. А ты – мой брат, мой друг.
– Что тебя заставляет верить, что я тебя не предам?
Она погладила меня по щеке:
– Я тебя знаю так же хорошо, как саму себя. Мы два осколка одной звезды, которая раскололась, упав когда-то на Землю. Ты не веришь в такое? А мне, однако, сам Бог это сказал.
– Бог?
– Когда я молюсь, Он мне отвечает. – Она приподнялась на локте и строго посмотрела на меня. – Не стоит мне говорить, что ты не веруешь!
– По правде сказать…
– Замолчи. Ты гордец и невежда.
Она улыбнулась и положила голову мне на плечо. Я почувствовал, что она засыпает.
– Если нас застанут в таком положении…
– Моей камеристке велено не входить ко мне по утрам, пока я ее не позову. – И она добавила, зевая: – Впрочем, ее-то бояться нечего.
Несколько мгновений спустя она уже крепко спала. Я еще долго бодрствовал, взбудораженный внезапным вторжением в мою жизнь этой маленькой женщины, такой своевольной и нежной, близкой и загадочной. Меня терзали путаные мысли, и я не мог ухватиться ни за одну из них. Противоречивые чувства раздирали мое сердце. Я боялся возжелать Агнессу и тем самым предать не только короля, но и то доверие, которое она мне оказывала. И в то же время, довольно глупо, я чувствовал себя виноватым в том, что ничего не предпринял: вдруг она расценит мою мужскую сдержанность как пренебрежение? В конце концов я отбросил все эти смехотворные терзания и полностью отдался блаженству. По сути дела, плотских утех у меня было предостаточно, но они никогда не приносили мне удовлетворения. Чего мне больше всего недоставало, так это дружбы, которая может завязаться между супругами, когда они подходят друг другу. Агнесса принесла мне доверие, правду, простоту, они мне нужны были не меньше, чем ей. Я наслаждался этими нежданными отношениями и решил, будь что будет, прежде всего я должен сберечь это доверие. А какие очертания примет эта дружба… там будет видно.
* * *
Мы пробыли в Ботэ пять суток, пять дней и пять ночей, и все время были вместе. Агнесса рассказывала мне обо всем: о своем детстве, о своих мечтах и страхах, а я впервые смог раскрыть свое сердце перед другим человеком. Я никогда не мог доверить Масэ свои сомнения и свои странные мысли. Агнесса понимала все. Если я о чем-то и умалчивал, так это из-за уверенности в том, что она уже и так все поняла.
Так началась эта необычная привязанность, которая за все эти годы сделала Агнессу самым ценным для меня созданием на земле. В наших отношениях плотское вовсе не было исключено, ибо нам нравилось ощущать, как соприкасаются наши тела, а нежность друг к другу мы выражали чувственными ласками и поцелуями. Однако очень долго, вплоть до последних скорбных минут, о которых, я надеюсь, у меня еще хватит времени рассказать, мы не были любовниками. Словно мы знали, что стоит нам перейти эту грань, как мы окажемся в другом пространстве, где лишимся всего остального в наших отношениях. Так неутоленное желание, вместо того чтобы свестись к одному-единственному акту, просвечивало в каждом нашем жесте и во всех наших мыслях, придавало тому, что я, несмотря ни на что, осмелюсь назвать нашей любовью, ни с чем не сравнимую силу и неподражаемую окраску.
Уже не было речи о том, чтобы я оставил двор. У меня была потребность находиться подле Агнессы, иметь возможность хотя бы обменяться с нею взглядом. Жизнь в королевском окружении принуждала нас вести себя весьма осмотрительно. Мы все делали так, чтобы не вызывать подозрений у Карла, по-прежнему очень недоверчивого. Приходилось притворяться безразличными друг другу, не встречаться целыми днями. А чтобы увидеться, надо было заранее постараться. Я поверил тайну Марку, что, впрочем, было излишне, ему и так все уже было ведомо. Агнесса прибегала к услугам все той же камеристки, тоже пикардийки, родом из деревни по соседству с той, где родилась Агнесса, ей можно было доверять. Случалось так, что на неделе нам удавалось побыть вместе днем или вечером раза два-три, но бывало и так, что по месяцу, а то и больше, нам не удавалось встретиться. Конечно же, я говорю о встречах наедине, ибо официальных оказий увидеться и поговорить было предостаточно.
