– Вы кто такие? Покажите пропуск!
– Не здесь, в машине. Пошли, предъявлю.
Подошел к машине. Откатил дверцу…
– Здравствуйте.
Мамочка моя!.. Это же… Это же «Хозяин»! Не этот, а тот, который над ним, который над всеми, который – главный!
Щечки затряслись. Ручки сами собой затеребили пуговички на пиджачке, проверяя, все ли застегнуты.
– З-здравствуйте.
– Откройте, пожалуйста, шлагбаум. Не заставляйте нас ждать.
Обращение вежливое, но взгляд суров. Аж мурашки по коже.
– Но у меня… Но я… Приказ.
Мужик в плаще наклонился, сказал тихо на ухо:
– Ты что, охренел? Ты кому перечишь? Ты кого пускать не хочешь? В Сибирь желаешь прокатиться за казенный счет? Открывай быстро!
– Да, да… Я сейчас. – Обернулся, заорал: – Чего стоишь, рот раскрыл?! Открывай давай!
Шлагбаум поехал вверх. Микроавтобус вкатился на территорию «деревни». Которая уже проснулась, потому что замелькали, забегали в окнах какие-то тени.
– Ну что, Семен Михайлович? Не страшно?
– А вы что, позволите мне обратно уехать? Теперь?
– Не бойтесь, ничего они вам не сделают. Не смогут, даже если сильно захотят. Им вначале разобраться нужно, вопрос провентилировать, с начальством посоветоваться. А это время. Они же только исполнители. Они ответственность на себя брать не станут. Да и там, наверху, я думаю, сильно подрастеряются. Потому как вряд ли ожидали… Выходим?
Кивнул.
– Только, пожалуйста, побольше уверенности. Вы тут хозяин. Всё и вся. Самодержец Российский. Забудьте про «Семена Михайловича», вспомните про вашу должность. Раньше бы вы всю эту обслугу в упор не заметили. Ну вот и теперь не спотыкайтесь!
Выйти, почти выбежать, распахнуть услужливо дверцу. Сказать громко:
– Прошу вас, господин Президент!
Нога ступила на землю. А за ней…
Ну же, ну же, не тушуйтесь, господин Президент, не бойтесь. Тут надо с уверенностью и напором.
Из второго микроавтобуса выпали три фигуры. Три «шкафа», которым назначено играть роль ближних телохранителей. Убедительные, под два метра, накачанные ребята, в добротных костюмах, у которых в подмышечных кобурах… ничего нет. Эти вообще не в курсе и ничего не понимают. Потому что по-русски не понимают. Ни слова, кроме трех, специально заученных, фраз. Эти – не отсюда, издалека. Сегодня отработают и сегодня же улетят в свою дальнюю, с замысловатым языком, древними артефактами и трудными соседями, страну.
Массовка…
Пропустить их вперед, самому встать позади «Первого», отступив на шаг, чтобы сильно не маячить.
– Почему вы идете сзади? Мной прикрываетесь?
Догадлив «Первый».
– Прикрываюсь. Потому что в вас они стрелять не будут. А в меня могут с перепугу пальнуть.
Поднялись на крыльцо. Не тормозить, не стучаться, не пытаться открывать дверь. Не по чину двери открывать, потому их всегда загодя распахивают. Нет у «Первого» такого навыка – за дверные ручки хвататься. Не должно быть!
И точно, распахнулась дверь. Не выдержали нервы у встречающей стороны. Сработали рабские привычки. Что там за дверью?.. Комната, большая, то ли прихожая, то ли гостиная – не понять. Какие-то растерянные, бегающие люди.
Быстро отсмотреть их, прикинуть, кто может быть опасен…
Нет, это всё мелкие гражданские служки. А где охрана?..
Вон они, двое, на лестнице стоят, не знают, что делать, переглядываются. Надо им занятие найти. И припугнуть слегка. Гаркнуть резко, приказным, не терпящим возражения тоном:
– Охрана! Где охрана?! Сюда быстро!
Посыпались с лестницы.
– Где еще трое? Всех сюда! И командира вашего!
Бежит командир, спотыкается. Ну еще бы! Сам государь-император с личным визитом, да без предупреждения! Тут кто угодно штанишки промочит!
Напирать, давить, орать, не давая опомниться, лишая воли к сопротивлению.
– Фамилия?.. Звание?..
– Семенов! Подполковник! В отставке!
– Поступаете в мое распоряжение! Приказываю обеспечить охрану Первого лица всеми имеющимися в распоряжении силами!.. Что?.. Я не ясно выразился? Вы – головой за нашего Президента! Всех в ружье и на периметр! Исполнять!
– Есть.
– Там, на дороге, мои люди. Ближе ста метров к ним не приближаться, если не хотите нарваться на пулю.
Поднять рацию. Распорядиться:
– Выдвигайтесь. Займите исходные по дороге в пятнадцати метрах от КПП. Из машин без приказа не выходить. При приближении посторонних – стрелять на поражение. Передайте боевую готовность группам по периметру. Исполнять!
Последние фразы произнести уже на прерванной связи.
Двинулись джипы. Подъехали, ткнувшись головной машиной в поднятый шлагбаум. Замерли.
Впечатляющее зрелище – двадцать черных джипов, с одинаковыми номерами, с тонированными стеклами, за которыми черт знает кто может скрываться. Но почему-то кажется, что бойцы в камуфляже и «брониках», вооруженные короткоствольными автоматами, а кое-кто и пулеметами. И так и должно казаться!
Повернуться к начальнику охраны. Спросить сурово, но чуть смягчая напор:
– Как звать?
– Егор Ильич.
– Значит так, Егор… Времени объясняться у меня нет. В стране чрезвычайное положение. Сейчас ты тащишь сюда Охраняемое Лицо, в каком бы виде он ни был. Хоть – в исподнем, хоть – без. Куда он там заховался с перепугу? Найди и приведи. На всё про всё тебе три минуты. Мы его теперь с собой забираем. Или тебя, если ты его не найдешь в течение трех минут. Только если тебя, то можешь сделать один звонок домой и предупредить, что ты сегодня задержишься… лет на двадцать, за пособничество. Пусть сухари сушат, теплое белье готовят и чай, потому что в Сибири зимы холодные, а зэки злобные. Я ясно излагаю?
Судорожно кивнул.
– Все прочие инструкции и приказы побоку. Все они отменяются впредь до особого распоряжения. Подчиняться только нашему Верховному главнокомандующему. Который вот он – перед тобой. Неисполнение его приказов будет приравниваться к государственной измене и караться по всей строгости, вплоть до высшей меры. Которую я могу применить прямо теперь. Возле того забора. Всё понятно?.. Не слышу ответа?
– Да… То есть так точно!
– Ну, тогда давай, Егор. Действуй, Егор! Время пошло. Мой человечек с тобой пойдет, чтобы ты дорогу случайно не перепутал.
Кивнуть одному из «телохранителей». Тот всё понял без слов. Навис над начальником охраны.
– Да, я сейчас. Я сделаю… – затараторил Егор, преданно косясь на «Первого».
