– Тампон, скорее! Там кровь!
Пленник ткнул тампон в пустоту, где только что было ухо.
А «охранник» быстрым движением смахнул вторую ушную раковину.
– Еще тампон!
Пленник прижал второй тампон. Ко второй гладкой пустоте.
– Вот видишь, как всё удачно получилось, почти не набрызгали… Ты держи, держи, кровь быстро остановится. И руки будут заняты. – Взял двумя пальцами уши и положил в шкатулку, на красную бархатную подушечку.
Заиграла какая-то музыка. Которую пленник не услышал. Не мог.
– Теперь эту шкатулку я отвезу адресату! – громко, очень громко, чтобы его услышали, прокричал «охранник». – А потом тебя отпущу. Если твои работники успеют доставить подарок быстро, то твои ушки можно будет пришить обратно. А если опоздают, то уши пропадут. Не приживутся. Поэтому я тебя и тороплю, о тебе заботясь!
Пленник, выпучив глаза, смотрел на своего похитителя. И что-то такое начал соображать.
– Дайте, – попросил он. – Дайте сюда, пожалуйста, телефон. Там номер. Последний. Наберите. И подержите телефон возле лица.
Ну, ладно, коли волшебное слово…
– Федорчук! – бешеным голосом заорал пленник. – Слушай сюда! Когда привезут посылку, хватай ее и что есть духу! К боссу! Чтобы ни секунды промедления! На крыльце его встречай. На крыльце!.. И никаких вопросов, никаких проверок. Ни одного лишнего слова! Чтобы прыжками, как кенгуру, через три ступеньки, кубарем! Урою на хрен! Всех! Маму вашу с папой и дедушкой! Понял?! Все дела побоку! Все дела в то самое место, через которое я вас буду!.. Потому что это главное. Самое! Я с секундомером. Как на олимпиаде! И не дай бог… Я гланды тебе через сам знаешь что, если ты хоть на минуту… Хоть на секунду!.. Понял?!
Да понял он, понял. Понял, что какая-то очень срочная посылка, раз шеф так нервничает.
– Спасибо, – проникновенно сказал пленник.
– Да ладно…
Вот теперь можно быть уверенным, что письмо дойдет, вернее, добежит до адресата очень быстро. Потому что вприпрыжку через три ступеньки. Потому что кенгуру очень шустро скачут.
Вот это и называется – приделать к посылке ноги…
* * *
Очень Важное Лицо пребывало в кабинете. За очень большим столом. В очень дорогом кресле. И посматривало на очень дорогие наручные часы. Потому что пора было домой. Ну, сколько можно здесь геморрой высиживать?
В дверь сунулась секретарша. Тоже очень дорогая. Потому что идеальных параметров и форм. С тремя языками и диссертацией.
– Вам посылка.
– Что? Какая посылка? Передайте ее в канцелярию, пусть разберутся и передадут кому следует.
Посылки ему еще не хватало разбирать, когда полны кабинеты дармоедов!
– Но она лично вам. Ее ваш начальник охраны просил передать. Лично в руки. Он звонил. Только что…
Это что еще за чудеса?
– Ладно, давайте.
Секретарша, шурша и перекатываясь формами, поднесла, поставила на стол пакет.
– Что там? Разверните.
Развернула.
В пакете была шкатулка. Очень приличная на вид. А на крышке, подвязано бантиком, какое-то письмо. Интересно, от кого это? Очень Важное Лицо развязало бантик. Развернуло записку. И побледнело.
– Всё! Свободны! Можете идти!
Удивленная секретарша попятилась к двери.
Хозяин кабинета еще раз, лихорадочно перебирая строки, перечитал письмо. Потом откинулся на спинку кресла, задумавшись. Потом потянулся к шкатулке и откинул крышку.
Зазвучала музыка. Узнаваемая, хотя и не современная. Не попса.
«Боже, Царя храни! / Сильный, Державный, / Царствуй во славу, / Во славу нам…» – бодренько играла шкатулка царский гимн во славу императора. А внутри на красной подушечке что-то лежало. Что это? Какой-то предмет – длинный с двумя дырками?
Потянулся к нему пальцами. Но вдруг, в последний момент, отдернул их. И тихо, протяжно закричал.
В шкатулке на подушечке лежал нос. Человеческий. Чей-то. Очень похожий по форме на нос… начальника охраны. Потому, что одному – уши, другому – нос, третьему… Разошлись посылки по адресатам.
Боже мой…
Боже мой!..
Боже!..
* * *
– Ну что, будем передавать письмо или как?
– Пошел на хрен, урод! Считай, ты уже покойник…
И зачем так горячиться, зачем нервничать…
– Тогда простите. Мне придется вас чуть потревожить.
– Что?
– Штанишки спустите. До коленок.
– Ну ты, падла! Я тебя ж на куски. После.
То будет после. А не теперь…
Резануть ремешок. Сдернуть штаны. И то, что под ними.
– Что ты хочешь делать?
Ну вот, уже и тревога в голосе зазвучала. А то грозил, пугал. Не смог верно оценить ситуацию. Что за люди – не умеют слушать, им видеть надо. Не спеша вытащить, натянуть на руки медицинские перчатки.
– Ты что задумал? Что?!..
– Немножко подправить вашу анатомию. Убрать излишки. Что-то мне подсказывает, что обрезание ушей вы переживете. Да и зачем они вам? Там и пластмасски можно поставить, ну, или волосы отпустить. А сей предмет, он незаменим. Вы расслабьтесь, расслабьтесь, чтобы операция прошла без эксцессов. И тампончик приготовьте. Нате, держите.
– Ты что творишь, гад?! Да я тебя собственными руками!..
– Больной, не шумите. Не мешайте работать. Дело это тонкое, можно промахнуться и лишнего отхватить. Из того, что уже не пришить. Приготовьтесь. Сейчас будет чуть-чуть больно.
Что-то такое нащупать. Ухватить. Оттянуть. Натянуть. И чиркнуть бритвой.
Раз – и готово.
«Пациент» взвыл. Не от боли, боль еще не пришла. От понимания.
– Тампон!
Ткнул в рану вату с бинтом.
– Не отпускайте. Там много кровеносных сосудов.
Поднять, подержать перед глазами, поболтать туда-сюда обрезком. Сказать:
– Хочу информировать, что срок хранения этого кусочка, если не в холодильнике или термосе, если при комнатной температуре – пара-тройка часов. Потом он закисает, как любое мясо. И его останется только выбросить. В непищевые отходы. И даже если его успеть пришить, не факт, что он приживется и будет функционировать как прежде. Скорее всего, не будет. Но хотя бы так – для декорации.
Обалдевший, полуконтуженный «пациент» зачарованно наблюдал за болтающимся перед его глазами обрезком. Его – обрезком.
– Это я к тому, что вам надо спешить. Если не хотите опоздать! Поэтому вы теперь позвоните своим людям и поторопите их. Чтобы они не тормозили. Я тоже задерживаться не буду, потому что понимаю… Передам посылку, а после, минут через тридцать, отпущу вас. С богом. Может, вы еще успеете выручить свой кусочек. Если быстро побежите. Вы слышите меня?
