– А во сколько это было?
– В час тридцать дня.
– В это время меня не было здесь. Мы отмечали в хозчасти Новый год, я приехала домой только в четыре. А что, так и пропала?
– Да, пропала. Людмила Сергеевна, а вы раньше замечали, чтобы к кому-то из жильцов приезжали молодые парни на темных «Жигулях»?
– Приезжают много, машины разные, всех не запомнишь.
– А кто работает мастером в парикмахерской?
– Мариночка.
– Как фамилия?
– Фамилию не знаю. Мариночка да Мариночка.
– И как нам ее найти?
– Как найти, как найти… – думала женщина вслух, вспомнила о чем-то, попросила оперативников подождать в коридоре и сказала: – Я позвоню одному человеку, он знает ее.
Через пять минут Живин держал в руках клочок бумаги, где был указан адрес этой самой парикмахерши.
– Посмотрим, что ты из себя представляешь, – проговорил Живин, протягивая записку Лапину. – Съезди с Воркутовым к ней, привези сюда, а мы с Самсоном пока по комнатам пройдемся.
Полуторачасовой обход гостиницы-общежития оперативникам ничего не дал. Они уже подумывали перейти к следующему дому, но в это время приехал Лапин.
– Нашел кралю, сидит в машине пьяная, еще не отошла после вчерашнего, – доложил он Живину. – Надо сказать, что очень наглая девка, не хотела ехать, сопротивлялась. Но ты же, Алексеич, меня знаешь, я никогда не отступлюсь. За шкирку – и в машину!
– Давай в управление, там поговорим с ней, – решил Живин и тяжело вздохнул. – Обходить дома больше смысла нет, придется проверить всех владельцев автомашин. Все тридцать восемь попугаев!
– А почему попугаев? – не понял Кириллов.
– Что, у тебя детства не было? – спросил Лапин. – Мультик потому что такой.
– Да, вспомнил. – Кириллов почесал затылок. – В моем детстве были другие мультфильмы.
В машине крепко пахло перегаром, а парикмахерша встретила оперативников претензиями:
– Вы что, волки позорные, честную девушку тягаете?! Не могли до завтра подождать? Я буду жаловаться в прокуратуру!
– Это твое право, – сказал Живин.
Опера захлопнули за собой дверцы автомашины и прижали буйную фурию с двух сторон.
– Не вам, ментам, меня воспитывать. На это другие люди найдутся, – разорялась она, отталкивая их локтями от себя.
Когда они прибыли в управление, парикмахерша как-то присмирела и притихла.
Живин предложил ей сесть на стул и начал разговор:
– Марина, помнишь этого человека? – Он указал на Воркутова.
Парикмахерша посмотрела на Алексея и презрительно фыркнула.
– Еще чего! С незнакомыми мужчинами не общаюсь.
– Марина, когда ты работала вчера, этот человек подходил к тебе и показывал фотографию женщины. Примерно в половине второго. Вспомнила?
– Было дело, – ответила парикмахерша. – Я не приглядывалась, не до него было, хотела быстрее закончить работу и идти домой. Как-никак Новый год! А тут он со своей фотографией. Вот я и попросила его выйти из салона.
– Марина, а что за парни приезжали к тебе вчера на синих «Жигулях»? – Живин попробовал взять ее на пушку.
Он мало надеялся на положительный ответ, задал вопрос машинально, мимоходом, чтобы сразу перейти к следующей теме.
Но когда Марина ответила, опера чуть не повскакивали с мест от неожидан- ности.
– Пашка приезжал. А что он натворил?
– С кем приезжал? – У Живина голос задрожал от волнительного предчувствия чего-то важного. – Кто был за рулем?
– Да Стас. Отца его машина.
– Фамилию Стаса знаете? – Живин ожидал ответа, который, скорее всего, приведет к разгадке этого таинственного исчезновения молодой женщины.
– Халин или Харин, точно не помню. А что все время спрашиваете? Чего они такого сделали? Почему вы не даете мне нормально отпраздновать Новый год?! – Парикмахерша опять начала возмущаться.
Живин подрагивающими пальцами развернул список автомашин, полученный из ГАИ, стал искать похожую фамилию и тут же нашел ее. Некто Харин Владимир Станиславович в 1986 году зарегистрировал на свое имя «ВАЗ-2106» темно-синего цвета с государственным номером 12–07.
– Внучок назван в честь деда, – тихо проговорил Живин. – Запятнал ты имя дедушки, Стас.
– И где же этот Стас работает? – спросил Марину Кириллов.
– Да он и не работает. Пацан еще, учится в школе.
– Как в школе? Он что, ездит без прав?
– Да, спокойно! Гаишники его не останавливают, отец Стаса – какая-то шишка.
– А Пашка зачем приезжал к тебе?
– Да они катались по городу и хотели меня с собой забрать, но я отказалась. Надо было доделать всю работу.
– С Пашкой дружишь?
– Да, он мой парень.
– А сколько их было в машине?
– Не знаю. Он заглянул ко мне один, сказал, что с пацанами катается, позвал с собой. Я знала, что они всегда на машине Стаса рассекают, других у них нет.
– Ты их видела после этого?
– Да, они приезжали ко мне ночью, с подарком.
– Что за подарок?
– Это вас не касается.
– Нас все касается! Если ты сейчас не скажешь, то пойдешь в камеру, – припугнул ее Лапин, лукавя. – Санкция прокурора у нас есть. На нарах допразднуешь свой Новый год!
– Серьги! Нате, смотрите! – Марина рывком убрала волосы назад, открыла уши.
Услышав про серьги, Воркутов, который стоял поодаль и пил чай, подошел поближе к девушке, пригляделся и выронил чашку.
– Юлины! – прохрипел он.
– Какие еще Юлины? – огрызнулась парикмахерша, удивленно, с опаской поглядывая то на Воркутова, то на осколки чашки, валявшиеся на полу. – Пашка купил их у знакомого. Так он мне сказал.
Живин послал оперативников найти понятых, а сам продолжил беседовать с важной свидетельницей:
– Марина, а кто числится в друзьях у Пашки?
– Да много у него друзей. Всех не вспомнить.
– А фамилия Пашки как?
– Любимцев.
– А Стас где учится?
– В десятом классе двадцать первой школы.
В это время Лапин и Кириллов завели в кабинет двух понятых.
Живин поздоровался с ними и объявил:
– Товарищи понятые, вот посмотрите. У девушки в ушах серьги. Видите?
Понятые внимательно рассмотрели серьги и кивнули.
– Теперь снимай! – велел майор Марине.
Когда серьги уже лежали на столе, Живин повторил:
