– Вокруг этих царских сокровищ, – сказал, завершая свой рассказ Войцеховский, – вообще много тайн. Но пока что это единственный след «сокровищ Романовых» в Английском банке. Об этих богатствах написаны тома, но доказательств их существования так и не найдено. Великая княгиня Ольга незадолго до своей смерти сказала, что все Романовы закрыли свои счета в зарубежных банках в 1914 году и все средства использовали на ведение войны с Германией. Единственно, где царские счета остались, – так это в Берлинском банке, там было несколько миллионов марок, но после поражения Германии марка так обесценилась, что на эти миллионы только пару пачек сигарет можно было купить. Официально ни в одном зарубежном банке денег Романовых или их сокровищ в кофрах нет.
– Но почему же тогда англичане так упорно отстаивают свое право на русский престол? – спросил Зябликов.
– Хороший вопрос, – ответил Войцеховский. – Меня он тоже интересует. Для того чтобы вступить в права наследования после смерти родственника, в том числе царской особы, надо доказать факт смерти этого родственника. Виндзоры проявили такую заинтересованность в захоронении останков царской семьи, что потеряли всякую осторожность. Немного помучаю вас деталями. Англичане провели целый ряд анализов. У них все совпало. На весь мир объявили, что, действительно, наш доморощенный археолог Гелий Рябов нашел захоронение царской семьи. Но вот вскоре в США, в Стэнфордском университете и в Национальной лаборатории в Лос-Аламосе, сделали свой анализ – сравнили анализ привезенной из Иерусалима частички мощей святой Елизаветы с данными анализа тканей царицы Александры Федоровны, которая приходилась ей родной сестрой и чьи останки якобы были обнаружены Рябовым. Оказалось, что их ткани очень сильно различаются. А этого быть не может, потому что по всем законам генетики митохондриальные ДНК сестер должны абсолютно совпадать. В нашем Институте общей генетики также пришли к выводу, что образцы ДНК, полученные британскими специалистами в начале девяностых годов, отличаются «слишком хорошим качеством» и не могли быть получены в результате анализа костей, более 70 лет пролежавших в могиле. Дело в том, что после смерти организма ДНК начинает очень быстро деградировать, «рубится» на части, и чем больше времени проходит, тем эти части становятся короче. За те примерно 80 лет, которые трупы Романовых пролежали в земле, отрезки ДНК длиной больше 200–300 нуклеотидов не сохраняются. При этом Екатеринбург не находится в зоне вечной мерзлоты, где эти останки могли бы сохраниться без значительных повреждений цепочек нуклеотидов. А при анализе, проведенном британскими спецами, удалось якобы выделить отрезок длиной 1223 нуклеотида. Нонсенс! Явная подтасовка! А этот «вывод» между тем использовали в российской Госкомиссии по захоронению царской семьи, где и объявили, что «екатеринбургские останки» принадлежат «членам семьи Романовых». Обо всех этих, мягко говоря, натяжках стало известно руководству Русской православной церкви. И Патриарх, видимо, тоже в выводах Госкомиссии усомнился. Так что пока идет перетягивание каната.
У Зябликова от всей этой научной терминологии голова пошла кругом. Но все же он сосредоточился и спросил:
– А почему, по вашему мнению, англичане пошли на такой прямой подлог?
– Если рассуждать логически, – ответил Войцеховский, – они вряд ли стали бы так усердствовать, чтобы заявить права того же принца Кентского, скажем, на какое-то конфискованное имущество Романовых в России. Российское законодательство это исключает, и менять его никто не собирается. Скорее всего, они что-то знают о некоей царской собственности за рубежом. А это уже – тайна века.
– А Алексея и Анастасию так и не нашли…
– И да, и нет. Сам губернатор Свердловской области Россель заявил, что знает, где искать. Мы это «перспективное захоронение» проверяли. Конечно, без лишней огласки. Этому могильнику 50 лет всего, а семью царя расстреляли раньше на 30 лет с лишним. Так что Росселя ввели в заблуждение. Да и лаборатория в Лос-Аламосе наших гробокопателей подвела…
– Англичане могли об этом узнать по своим каналам? – спросил Зябликов.
– Думаю, что узнали. Да об этом и в нашей прессе писали, – ответил Войцеховский. – Но, скорее всего, англичане просто не стали рисковать и решили, раз уж почти 90 лет прождали, подождать еще. У Майкла Кентского наследников хватает. Другой вопрос – что наследовать. Еще в двадцатых годах в Берлине, как вы знаете, объявилась некая мадам Андерсен, выдававшая себя за Великую Княжну Анастасию Романову. Какое-то время она весьма успешно выступала в своей роли, но затем ей устроили очную ставку с сестрой покойной царицы Иреной Прусской, с близкой к царской семье баронессой Софьей Бухсгевен и наставником царских детей Пьером Жильяром. Они в ней Анастасию не признали. Но вскоре появились новые самозванки. И все Анастасии. Причина в том, что «царское золото», которое частично большевики отбили у Колчака, а частично захватили японцы и переправили к себе на острова, было завещано Николаем II его младшей дочери, Анастасии. Вот это «наследство», якобы хранящееся у японского императора, и не дает покоя ни реальным, ни самозваным наследникам царской семьи. Но тут не все просто. Японцы так и не признали официально, что золото Романовых у них. Так же как ни один банк в мире не признает, что хранит царские сокровища. Никаких документов у нас на этот счет нет. Если не считать одного донесения, которое мы получили из Швейцарии от нашего резидента в 1965 году…
Войцеховский достал пожелтевшую шифрограмму из одной из папок, которые приготовил к приходу Зябликова, и сказал:
– Наш резидент сообщил, что встречался с одним из родственников швейцарца Пьера Жильяра, воспитателя царевича Алексея, которого императрица Александра Федоровна вскоре после Февральской революции сделала своим душеприказчиком. Жильяр на своем смертном одре показал ему рисунок, на котором были изображены два перстня в виде свастики, и книгу своих фотографий, которые он сделал в 1918 году в Екатеринбурге, в доме Ипатьева, где была расстреляна царская семья. Жильяр побывал в этом доме вскоре после того, как город заняли белогвардейцы. В комнате, служившей спальней императору, императрице и царевичу Алексею, на левом косяке правого окна он обнаружил левостороннюю свастику, рядом с которой рукою Александры Федоровны была поставлена дата «17/30 апреля 1918 г.», то есть день приезда царской семьи в Ипатьевский дом. Такой же знак, только без числа, был нарисован на обоях стены у кровати, принадлежавшей, видимо, наследнику. Пьер Жильяр сделал снимки этих свастик, которыми, как он знал, увлекались в семье императрицы еще в Дармштадте. Жильяр по этим знакам понял, что императрица попросила его, таким образом, как своего душеприказчика, выполнить ее последнюю волю. Еще до того, как большевики запретили Жильяру сопровождать Романовых в Екатеринбург, она рассказала ему, что в 1905 году, испугавшись революции, она положила в Английский банк с разрешения царя около 500 млн фунтов стерлингов под 3 % годовых. Когда началась война с Германией, эти деньги перевели в один из швейцарских банков в Цюрихе, а проценты, набежавшие за эти годы, передали на военные нужды. Вот откуда сведения о том, что все царские деньги из Английского банка передали русскому военному ведомству. На одном из перстней, переданных Жильяру императрицей, был нанесен адрес банка в Цюрихе и его название. Увидеть эту надпись можно было только под сильной лупой. По договору императрицы с банком царь и она, а также их законные наследники после их смерти могли бы получить эти деньги в том случае, если бы предъявили такой перстень-свастику, как на рисунке Жильяра. В банке царица оставила точную копию этого перстня, выполненную ее личным ювелиром. Копию другого перстня со свастикой царица передала некоему купцу в Тобольске, которого Жильяр знал лично. У этого купца царица спрятала какие-то свои драгоценности. Так вот, свастики на стене Ипатьевского дома послужили Жильяру сигналом – передать «ключ» к счету в банке и к кладу в Тобольске тому, кто выживет из семьи Романовых. Жильяр вернулся в Швейцарию в начале 1919 года и с тех пор в России больше никогда не был. Он обещал царице в течение 50 лет ждать приезда кого-либо из членов царской семьи, а через 50 лет, в случае если монархия в России не будет восстановлена, передать «ключи» русскому правительству. Жильяр честно выполнил свое обещание и даже, как я уже говорил, присутствовал на встрече тех, кто знал царскую семью, с Андерсен, то есть лже-Анастасией. Швейцарец уверенно заявил, что она самозванка, и «ключи» ей не отдал. Убедившись, что никого из членов царской семьи нет в живых и что монархия не имеет в Советском Союзе никаких перспектив, Жильяр незадолго до своей смерти обратился за визой в советское консульство в Женеве. Ответа он не дождался. В какой банк в Цюрихе положены были царские деньги, Жильяр не успел или не захотел сказать своему родственнику до того, как умер у него на руках. А о том, были перстни-свастики у самого Жильяра или нет, его родственник ничего не знал. После смерти Жильяра его квартиру ограбили. Исчез его архив, какие-то ценные вещи. Наш резидент все же взял у его родственника рисунок перстней, снял с него копию и попытался было по своим каналам разузнать в Цюрихе, в какой банк могли попасть деньги Романовых, но… В общем, нашли нашего Штирлица с пробитой головой в придорожной канаве. Версия такая, что его сбила машина. А рисунок… Ну, впрочем, это не важно.
