Бартлет достал из своего кейса небольшую коробочку и открыл ее, набрав код на крышке. Затем протянул ее Морису и сказал: «Она там, в мешочке». Морис прошел с коробкой на кухню, быстро достал холщовый мешочек, в котором что-то шевелилось, и бросил его в микроволновую печь. Через три минуты он открыл крышку печки и развязал мешочек. Оттуда выпала небольшая белая змея, сваренная им заживо. Морис взял нож и, вскрыв ее, достал стеклянную капсулу, а оттуда вынул скрученный листок бумаги. С помощью лупы он быстро прочел текст адресованного ему послания и вернулся в гостиную к своему гостю.
– Как вы знаете, очевидно, я могу вам показать только копию Арийского ларца, – сказал он. Морис подошел к стене напротив окна, коснулся висевшей на ней картины Босха, и она сразу же отошла в сторону, открыв потайной сейф. Поколдовав с кодом, Морис достал прозрачный ларец, набитый до отказа какими-то украшениями. – Мой дед, профессор Люсьен де Бриан, поставил несколько экспериментов с этим ларцом, который был у нас похищен, и установил, что с помощью некоторых находившихся в нем предметов можно творить кое-какие чудеса. Я потому так осторожно выражаю свою мысль, чтобы не создать ложного впечатления о его возможностях – это не Чаша Грааля и не Копье Лонгина. Семья русских царей Романовых в течение нескольких веков собирала этот ларец, очевидно, руководствуясь каким-то древним манускриптом с описанием всего того, что там первоначально было. Известно, что наиболее серьезные находки были сделаны при раскопке скифских курганов на юге России. Что-то они нашли, но как и где точно, об этом никто не знает. А то, что найти не удалось, последняя русская императрица Александра Федоровна, жена Николая II, воссоздала с помощью своих придворных ювелиров. По ее рисункам они создали, например, вот это колье со свастиками и диадему с гаммадионом, то есть с центростремительной свастикой. Мой дед установил в ходе своих экспериментов, что вот этот скифский гребень – увы, как и все здесь, это копия, – открывает третий глаз. Стоит им причесаться или просто поводить по лбу зубцами, как человек начинает видеть сквозь стены и даже видеть на несколько минут вперед, то есть видеть будущее».
– В разведке это неоценимо, – не удержался Бартлет.
– Я думаю, что не только в разведке, – сказал Морис. – Во власти, прежде всего. Все остальное – прикладное.
– Согласен, – признал Бартлет.
– Изначально, – продолжал Морис, – ларец, очевидно, принадлежал одному из верховных арийских жрецов. С помощью вот этого головного обруча, – он показал золотой обруч, украшенный черной свастикой с закругленными концами, – как утверждают старинные манускрипты, можно сделать человека невидимым. А вот эта золотая ветка из четырех сплетенных свастик, если ей прикоснуться к левому плечу, возвращает молодость… Диадема со свастикой придает человеку способность левитировать, то есть практически летать. Это то, что успел обнаружить мой дед. В ларце были и другие предметы, в том числе очень древние, украшенные символикой ариев и шумеров, но деду так и не удалось установить, для чего они служат.
– Вы говорили о манускрипте. Он действительно существовал, или это предположение вашего достопочтенного деда?
– Русская царица чем-то явно руководствовалась. Не думаю, что из одной любви к символам своего родного Дармштадта, среди которых, задолго до рождения Гитлера, была свастика, она стала бы заказывать одно за другим украшения с гаммадионами. Причем, заметьте, с центростремительными свастиками. А у Гитлера символом его партии была свастика черных тибетских монахов, центробежная, символ смерти. Так что, возможно, у нее в руках был если не древний манускрипт жрецов ариев, то какое-то описание Арийского ларца со слов тех, кто видел его в действии.
– Вы сообщили Командору, что возможным похитителем ларца стал наш сотрудник, не так ли? – осведомился Бартлет.
– Это открыл мне наш русский брат. Мы с ним вместе побывали в подземном тоннеле «Русского замка» и обнаружили, что тайник, где хранился ларец, пустой. Без него я никогда бы не смог туда проникнуть, – сказал Морис.
– В любом случае это дает надежду. Мы думали, что ларец безвозвратно утерян и давно находится в России, либо расхищен профанами по частям, – сказал Бартлет. – Что касается нашего сотрудника…
– Господина Ващенко? – уточнил Морис.
– Да. Но он теперь известен под другим именем – Джонсон. Мы проверим этот след. И, если Верховному Божеству будет угодно, ларец вернется в Алтарь Ариев. Кстати, сообщите вашему русскому брату, если он еще во Франции, что в нашем Ордене высоко оценили его содействие в поисках Ларца. Его безопасность, однако, в данный момент под угрозой. Эти два ваших боевика много говорят…
– Я знаю, – сказал Морис. – Они арестованы. Кто-то им сказал, что человека, похожего на Ващенко – а у нас был его фоторобот, – видели в Шато Клер. Они туда полезли и попались в ловушку полиции.
– Было бы хорошо, если бы их на время выпустили под залог, но чтобы обратно в тюрьму они не вернулись. Они попались в мою ловушку и назвали мне ваше имя, брат мой, утверждали, будто бы туда их направили вы. Полиция, правда, об этом пока не знает. Но лучше не рисковать… Арии живы!
– Да будут живы Арии, – ответил Морис в соответствии с ритуалом Ордена. – Спасибо, брат мой.
Они обнялись, и Бартлет уехал к себе в Шато Клер.
Через 24 часа после того, как Бросс сделал «скинхедам» свое последнее предупреждение, Плаке вызвал их на допрос. Но дежурный по следственной тюрьме нашел их в камере повешенными. Никаких признаков насильственной смерти доктор Фидо при первом осмотре не обнаружил. На первый взгляд, оба они почти одновременно покончили с собой, свив веревки из простыней. Следы внутривенных вливаний и у Либера, и у Себража привели Фидо к выводу, что оба они были наркоманами, но в крови у них обнаружили сверхдозу ЛСД, который они приняли перед тем, как отправиться на тот свет. В таком состоянии они могли и не понять, зачем их ставят на табуретки и всовывают головы в петли. Никаких следов посторонних в камере, однако, так и не нашли.
11. Тысяча верст не крюк
Поговорив с Бартлетом, Ващенко доехал до ближайшей стоянки и вышел из машины. Отойдя метров на сто, он позвонил в Уистреам, назвал реквизиты своей кредитной карточки и заказал в «Термах Рива-Беллы» два одноместных номера с талассотерапией. Один – на свой французский псевдоним – Алекс Мэрроу, а другой на имя господина Билла Брауна. Под этим именем обычно путешествовал Бартлет. Еще один номер, на имя Стэнли Коуэна, он заказал в порту Уистреама в отеле «Нормандия», чтобы быть поближе к парому. Под именем Коуэна он действовал только в крайних случаях, и в МИ-6 этого его псевдонима не знали. Затем, набрав номер в Дувре, он сказал по-русски: «Иван, забери на второй стоянке в порту мой „мерс“ и срочно выезжай на пароме в Уистреам. В „Термах Рива-Беллы“ возьмешь номер на имя Алекса. Как приедешь, позвони, встретимся и я все тебе расскажу».
Иван Логунов знал Ващенко еще по совместной работе в Лондоне. Они были однолетками, были даже внешне похожи и получили назначение на работу в английской резидентуре почти одновременно. Через год после развала Союза Иван сбежал из посольства и решил предложить свои услуги МИ-6. Ващенко был первым, к кому он попал на допрос. Иван его не узнал – в МИ-6 его перекроили великолепно. К тому же Ващенко на всякий случай приклеил усы, брови и загримировался – он знал, что за ним охотится КГБ, и не исключал, что с Лубянки Логунову приказали выступить в амплуа перебежчика для того, чтобы отыскать его в МИ-6. Побеседовав с ним, Ващенко убедился, что парень решил «продать Родину, недорого», готов на все и панически боится, что его достанут свои. Для МИ-6 Иван особой ценности не представлял уже потому, что двойным агентом работать в посольстве не мог. Когда из него выдоили все, что можно, Ващенко решил сохранить его для себя и дал такое заключение, после которого Логунов работы в МИ-6 не получил, но зато ему дали вид на жительство с правом на работу. Когда он попросил помочь ему изменить внешность, Ващенко отвел его к своему пластическому хирургу, и тот сделал из Ивана такую же его копию, какую из Беркхема-Робинса вылепили в госпитале МИ-6. Воспроизвели даже родимое пятно на груди. Ващенко заплатил тогда за эту операцию кучу денег и не знал, зачем ему пригодится новый двойник. И вот время для него наступило.
