Запись на видеокамеру подтвердила этот рапорт наружки ДСТ на сто процентов. На этот раз Бросс мог работать уже с реальной фотографией. В человеке со шрамом он сразу же узнал Жозефа Вентуру. Того самого Корсиканца, чей снимок с неделю назад привез Плаке из казино в Карселе.
В семь утра в субботу к вилле подъехал на своем джипе г-н Моховой-младший. Он открыл дверь сам, видимо, с помощью своего пульта. Пока эксперты занимались в доме привычной в таких случаях обработкой следов и поиском улик, инспектор Роже Мюран, приехавший сюда первым после звонка Юры в полицию, провел Бросса к забору. Там на линии огня самодельного тира, где, видимо, тренировались хозяин виллы и его гости, были брошены автоматический карабин «Ли-Энфилд» с оптическим прицелом и пистолет «Беретта». Обе «пушки» были с глушителями американского производства. Бросс, поочередно берясь за стволы через носовой платок, чтобы не смазать отпечатки пальцев, определил по запаху, что стреляли из них совсем недавно. Позже это подтвердила и баллистическая экспертиза.
Он прошел по саду вдоль покрытого декоративным плющом каменного забора к жаровне, у которой Моховой со своими гостями устраивал барбекю. У гриля лежали пустые бутылки из-под пива. Бросс тут же указал на них сопровождавшему его эксперту и тот немедленно занялся их «опылением».
– Проверьте еще и золу на температуру, – сказал комиссар. – И со шпажек снимите отпечатки тоже».
«С золой, – подумал он про себя, – я, наверное, напрасно. Мангал холодный. То мясо, которое на нем готовили, давно съели». Вернувшись в дом, Бросс сразу прошел на кухню и сел напротив Юрия.
– Ну, как вы? – спросил он его.
– Да так… Отца жалко. И Валю…
– А тех, кто в гостевой комнате на первом этаже, вы знали? У одного из них документы на имя господина Ходкина…
– Это папин партнер из Москвы. Тот, что в спортивном, наш охранник, Валерий. Я не знаю его фамилии, их отец нанимал. Да и он у нас недавно… Говорил я им, говорил…
– Что говорил?
– Чтоб не светились, что осторожнее надо. А не то мафия найдет хоть на краю света. Вот и нашли их.
– Вы считаете, что это мафия? Какая?
– Ясно какая – русская.
– Хорошо, допустим. Скажите, когда вы пришли домой?
– Я? Утром.
– А точнее?
– Без чего-то семь.
– А позвонили нам только в девять? Почему?
– Я… Я был в шоке. И позвонил сначала матери в Москву. А уже потом вам.
– Где вы были накануне?
– Я был сначала в своем лицее до часу дня. Потом поехал к себе на квартиру.
– Сюда?
– Нет, отец мне снял квартиру в Лаваре рядом с лицеем.
– Ах, вот как. Там кто-нибудь может подтвердить, что вас видел?
– Консьержка. Она передала мне газету, когда я уходил.
– Какую газету, не помните?
– «Интернэшл Геральд Трибюн». На нее отец подписал меня, потому что мы в лицее изучаем английский и отец считает, что мне надо читать газеты на языке…
– Считал…
– Что? А, ну да…
– После этого куда вы поехали? Сюда?
– Да, сюда. Я приехал и увидел, что у отца были гости из посольства. Они жарили шашлыки и уже все были пьяные. Потом вот стреляли в тире, как обычно.
– А вы стреляли?
– Да нет. Я не люблю стрельбы.
– Вы не заметили ни в поведении отца, ни в поведении его гостей чего-то необычного?
– Нет. Все было, как всегда. Шашлыки, выпивка, стрельба. А после этого, я знаю, отец собирался ехать в казино в Карсен.
– Из тех, посольских, вы кого-нибудь знаете?
– Да это все одни и те же. Сеточкин, военный атташе, да Кулагин из торгпредства. Но они в казино не ездят, им запрещают.
– В котором часу вы приехали домой?
– Около трех.
– Кроме тех, кто убит, в доме был еще кто-то?
– Была одна женщина, Саша. Она раньше работала в посольстве. До нее у нас были Степан и Антонида. Но они умерли…
– Я знаю. Они часто бывали у вас?
– Часто. Валентина…
– Ваша мачеха?
– Да, она не любила возиться с готовкой, и отец давал деньги Антониде. Она покупала продукты и готовила, а Степан разводил огонь, жарил шашлыки. Когда их не стало, отец пригласил Сашу. А шашлыки жарил кто-нибудь из наших охранников. Но, когда я пришел, Саша и Николай, охранник, уже уходили.
– Сашу можно считать приходящей прислугой?
– Мы так не считали. Но, в общем, можно. Она убирала дом. Ей за это тоже что-то платили. Валентина руки не пачкала.
– Вы не любили вашу мачеху? – спросил комиссар, пристально глядя на Юрия. Тот вспыхнул и, отведя глаза в сторону, сказал на этот раз почему-то без грассирования, но все на таком же почти безупречном французском:
– Почему? Мы с ней даже были друзьями. Она хорошо ко мне относилась.
Комиссар отметил про себя это смущение и ту неловкость, с которой Юрий отвечал на поставленный им вопрос, но решил сейчас на этом внимание не акцентировать – позже, позже. Надо идти по свежим следам, пока еще здесь все пахнет кровью и порохом.
– Итак, в пятницу в три часа дня вы приехали на пикник, который устраивал ваш отец. Часто он принимал гостей таким образом?
– Да, к нему часто приезжали люди оттуда.
– Из Москвы?
– Не только. У отца своя фирма, «Наш уголь». Я знаю только, что к нему приезжали из Воркуты, с Урала, даже из Казахстана.
– Что это были за люди?
– Не знаю. Крутые такие деловики были. И часто приезжали с охраной, с женщинами…
– Вам по какой-то причине не нравились эти люди? – решил уточнить Бросс.
– Я не люблю это все, – брезгливо сморщившись, сказал Юрий. – Они тут гуляют до утра, пьют, а я ненавижу пьяных.
– Вы не заметили, когда приехали, они не ссорились? С отцом? С вашей мачехой?
– Нет, что вы…
– Хорошо, вспомните, что было после того, как вы приехали сюда в пятницу в три часа дня?
– Я поел мяса с гриля. Кажется, жарили баранину. Не помню. А потом они пошли стрелять в тир. Отец вообще бешеный, когда выпьет, а с оружием он совсем… Да они все ходили по даче с винтовками и пистолетами. Только что с глушителями. Поэтому никто ничего вокруг и не слышит, когда они тут стреляют.
– Вы сказали что-нибудь отцу по поводу этой стрельбы?
– Конечно, сказал. И не раз говорил это… Что он плохо кончит.
– А он?
– А он принялся орать, как всегда. В общем, я плюнул на все и уехал. В Париж.
