– Вы, безусловно, правы, Татьяна Васильевна. Именно так – вкусная еда, секс и что на работе, и только от жизни кусачей…
Клиентка расплатилась и ушла.
– Татьяна Васильевна, ну как, – волнуясь, спросила я, – как я вам, ничего?
Все-таки я уже давно без работы, вдруг я потеряла квалификацию… Не хотелось бы иметь претензии со стороны старшего партнера.
– Дарья Викторовна! – воскликнула она. – Спасибо вам за прекрасную лекцию! Дарья Викторовна, вам с вашей квалификацией нужно в университете преподавать, а не по дворам ходить… кстати, завтра у нас клиентка, которой муж изменил…
Мне вдруг стало очень взросло и печально.
– Танечка, я вот что думаю… У нас аренда оплачена на месяц вперед, да? Вот и работай. Ты меня позови на сложные случаи, я тебе помогу… а так ты давай сама, хорошо?
– Ага… Дарья Викторовна, а у меня получится?
– Непременно.
– Дарья Викторовна, а как же аренда?
– Это был спонсорский взнос… – сказала я.
Нет, не то чтобы я не вполне нашла себя в этом бизнесе, просто… я больше не хочу. В какой-то момент, когда я говорила об агрессии мышей, мне показалось, что я веду собственный бизнес во дворе – назло Андрею. И консультирую клиентку назло Андрею. И вместо консультации читаю лекцию – назло Андрею.
Зачем мне назло Андрею переходить с консультации на лекцию, сердиться, развивать свою агрессию? Зачем мне вообще жить назло? Так я скоро вообще перестану отличать самцов от самок и, может быть, даже укушу руку экспериментатора. Нет!
Лучше я когда-нибудь со следующего первого сентября опять буду читать лекции. Наверное, я не бизнесмен, а обычный преподаватель.
7 декабря, пятница
– Ты будешь ужинать? – кротко спросила я. – А почему ты сегодня так поздно? А вчера почему так поздно?
Андрей не ответил. По-моему, он не просто задумался и молчал, а агрессивно молчал, специально молчал, молчал мне назло.
– Не буду, – наконец сказал он.
Ах не будешь… Когда человеку задают несколько вопросов, он обычно отвечает только на один – на самый безопасный. Но как же ответы на другие вопросы – почему сегодня так поздно и почему вчера так поздно?..
Не буду обращать внимание, лучше переведу разговор на общую тему, такую, из-за которой совершенно точно невозможно поссориться.
– Знаешь, я очень полюбила Полину, – сказала я. – Полина, она такая сильная, но одновременно беззащитная. Я ею не просто восхищаюсь, как раньше, а еще немного жалею, и от этого она стала занимать какое-то даже слишком большое место в моей жизни…
Андрей молчал.
– Тебе это неинтересно? – кротко спросила я.
– Нет.
Хорошо, согласна, тема выбрана неудачно – Андрей вообще никогда никого не обсуждает, а уж про Полину ему совсем неинтересно…
– А когда ты пойдешь с Андрюшечкой в зоопарк, в субботу или в воскресенье?
– Не твое дело, – рявкнул Андрей, – я сам разберусь.
Почему он сказал «не твое дело»? Наверное, тема опять неудачная, но прогнозировать поведение мрачного, раздраженного человека невозможно, поскольку оно не поддается никакой логике.
…Мой опыт предпринимательской деятельности в соседнем дворе маленький, но хороший. Небесполезный. Все-таки я кое-что припомнила, освежила в памяти материал. И теперь могу обратиться к источникам. Что там было, про агрессивных мышей?..
У мышей постепенно вырабатывается привычка к агрессии – да, это так. Андрей уже не первый раз говорит «это не твое дело, я сам разберусь». Хотя я все равно каждый раз теряюсь, как будто меня неожиданно щелкнули по носу, в прямом смысле, не в переносном.
У склочных агрессивных мышей постепенно снижается порог для проявления агрессии – вот-вот, как это верно!.. Я ведь всего лишь задавала вопросы, не ссорилась, ничего такого…
– Так нельзя говорить, – преподавательским голосом сказала я, – это совершенно нелогично. Во-первых, это мое дело, потому что Мура хотела пойти с Андрюшечкой в цирк, и мне нужно знать, на какой день покупать билеты. А во-вторых, твои слова прозвучали очень грубо – ты демонстрируешь свою невоспитанность, интеллигентному человеку просто не придет в голову так ответить…
– Замолчи. Воспитывай студентов, – отрывисто сказал Андрей.
Под влиянием повторного опыта агрессии у самцов мышей повышается раздражительность – все как у него. Хорошо еще, что он не нападает на руку экспериментатора, это уже чрезвычайно запущенная ситуация, это не про него…
– Эй, – Андрей слегка хлопнул меня по руке, – у тебя суп холодный.
Ох, и это про него… Агрессивные мыши снова и снова нападают, атакуют подчиненную особь, ища повода для выхода раздражения. Налицо все признаки неадекватного поведения – придирается к какой-то ерунде, к холодному супу…
– Подогреть?
– Нет. Я же сказал, что я не буду есть.
И тут, коллеги, перед нами встает самый главный вопрос – это я сказала сама себе, просто немного увлекалась своей внутренней научной речью, – почему бы мне не оставить все это как есть и просто терпеть?
А потому, дорогие коллеги, что если позволять человеку грубить и прочее неадекватное поведение, у него начинает развиваться преднамеренная агрессия, обученная агрессия. Индивид (самец человека или самец мыши, это все равно) научается побеждать с помощью агрессии. А научившись, он начинает подавлять своего соперника – меня в повторных ситуациях. Иными словами, дорогие коллеги, самец человека или самец мыши всегда будет говорить мне «не твое дело», «замолчи» или «у тебя суп холодный». И чем больше я буду ему позволять, тем больше будет его агрессия.
Рост агрессии очень опасен для самого самца. С ростом агрессии в его мозгу происходят изменения и даже начинают подергиваться конечности… А-а, да, это у мышей, но все равно очень опасно. Необходимо что-то предпринять, чтобы спасти Андрея от самого себя.
Буду действовать по науке – я прекрасно помню, что написано в учебниках.
«В самом начале общения партнеры производят дистанционную оценку возможностей и намерений друг друга. По виду партнера, по запаху, по его поведению более слабый партнер, оценивая возраст, социальный статус и опытность своего противника, отступает. Часто достаточно угроз – у мышей, например, это вибрация хвостом, чтобы агрессия партнера прекратилась, не начавшись. Тогда особи расходятся в разные стороны, не проявив агрессии».
Более слабый партнер – это я.
…Или он?
Пусть Андрей будет слабым партнером, а я более сильным, который вибрирует хвостом.
– Если ты, – я говорила тихо и каждое слово произносила отдельно, так что мне самой стало очень страшно, – если… ты… когда-нибудь… еще раз… позволишь себе… так со мной разговаривать… то я… то ты… больше никогда меня не увидишь.
