Как выразился Миша-адъютант, они принесут мне деньги «мешком», что означает наличными. Но что мне делать с их «мешком», с этим мешком наличных – взвалить себе на плечи и понести? Куда, в банк, где на меня тут же натравят службу безопасности? Или, может быть, в камеру хранения на Московском вокзале?.. Может быть, мне закопать деньги в лесу и навещать свой клад, любоваться им, как советский миллионер Корейко?
Я оказался в положении, как говорила моя бабушка, хуже губернаторского. Отказаться от сделки было немыслимо. Самое прагматичное соображение – я не в состоянии все начинать сначала, опять искать выходы на коллекционеров… Снова посредники, снова риски – не-мыс-ли-мо.
Ну, а непрагматичное, но самое сильное соображение – страх. Что они со мной сделают, если я откажусь? Я ведь уже полностью засветился, и вообще, я уже полностью в их власти… Я в ловушке и должен принять их условия.
…Так что у меня не было выхода, и в итоге я даже начал находить в ситуации некие плюсы. Жить я собираюсь здесь? Здесь. Здесь можно оперировать наличными, например, за наличные купить квартиру. А как легализовать оставшуюся часть денег, я потом придумаю. Бог даст, все у меня будет хорошо.
Мы договорились, что сделка будет происходить максимально безопасным для меня способом – в банке, где я заранее абонировал банковскую ячейку. В банке есть служба безопасности, там проверят, не фальшивые ли деньги. Ну, конечно, не в одном банке, а в нескольких – в пяти. Миша-адъютант был недоволен, сказал: «Что же мне, целый день с чемоданом денег по банкам таскаться, давай хотя бы распилим сумму пополам», – на что получил мой твердый ответ: «Пилите, Шура, пилите. Но не пополам. Пилите на пять частей, по двести тысяч».
Для Миши-адъютанта завтрашний день – утомительная беготня по банкам с чемоданом денег, для его превосходительства Михаила Михайловича завтрашний день просто ничто, а для меня завтра – великое событие.
Завтра у меня великое событие, завтра моя точка бифуркации… Термин «бифуркация» происходит от латинского bifurcus – «раздвоенный» и употребляется для обозначения всевозможных качественных перемен… В точке бифуркации перед системой так или иначе возникают несколько альтернативных сценариев развития, или образов будущего… Господи, какая чушь от волнения лезет мне в голову… Завтра поворотный момент в моей личной истории. Начиная с этой точки все пойдет по-другому.
Завтра у меня сделка, а вечером я должен поговорить с Полиной. Бедная глупая Полина, у нее ничего не получилось. Она ведет себя со мной уверенно, думает, что у нас семья, что мы уезжаем. Мы, да не мы…
Это как в буддийской притче. Кувшинки в пруду каждый день увеличивают занимаемую ими площадь в два раза. И чтобы полностью покрыть поверхность пруда, нужно тридцать дней. Получается, что на двадцать девятый день покрыта только половина поверхности пруда. Мы смотрим на пруд в этот день и видим, что половина пруда свободна и, следовательно, ситуация еще не катастрофична. А на самом деле до полного заполнения пруда остался один день! Полина не знает, что до полного заполнения пруда остался один день, что уже все решено.
Это объяснение не будет трудным. Трудно объясниться с человеком эмоциональным, сказать ему, что больше не любишь, чувствуешь так, а не иначе… а для Полины мир как строгая геометрическая конструкция, в которой каждая причина связана со следствием и все либо строго в порядке, либо строго не в порядке. Ну, а сейчас все строго не в порядке, и причина этого непорядка – она сама.
Все было очень спокойно, словно мы и не были мужем и женой, а просто собирались расторгнуть некую сделку. Сидя напротив меня в ночной рубашке, Полина внимательно слушала, а я перечислял причины, по которым наша дальнейшая жизнь для меня неприемлема. С Полиной в полной мере работает принцип экономии мышления – если есть возможность доказать что-то несколькими способами, то для нее самый истинный тот, что короче. Все лишнее надо убрать – несбывшиеся надежды, сожаления, неудовлетворенность и прочую муру.
Пункт первый – измена. Ее, разумеется, измена, не моя. Обо мне Полина ничего не знает.
Пункт второй – наши давно уже неровные отношения.
Пункт третий – ее неспособность к полноценному сексу, во всяком случае со мной.
Пункт четвертый, завершающий наши отношения на позитивной ноте, – если у нее не получилось со мной, то будет правильным расстаться ради нее же самой, в следующем браке у нее получится лучше.
Полина согласно кивала, и я невольно залюбовался ее тонкими ключицами в вырезе ночной рубашки. Я только сейчас заметил, что она изменила прическу – вместо привычно гладких волос распущенные по плечам кудри, как у Мальвины, кудри придавали ей трогательно-беззащитный вид… На меня всегда действовала ее красота, и я еще раз порадовался, что выбрал верный тон – все логично, неэмоционально.
– Ну что, Полина, у тебя полный успех? Контракт готов, бонус заплатят, должность Head International Counsel тебя ждет? Неужели ты была готова отказаться от всего этого ради любви? Я восхищаюсь силой твоих чувств, Полина. Ты, наверное, всегда хотела такого мужчину, сильного-молчаливого-надежного, – не удержался я, – вот и исполнилась твоя мечта – только что же твой идеал тебя не взял?
Полина неловко кивнула, словно подтвердив – не взял, и посмотрела на меня покорным взглядом человека, которого уже унизили, и теперь он готов принять еще одно унижение. А то, что произошло дальше, вообще не укладывалось ни в какие рамки моих представлений о ней!.. Я бы ничуть не удивился, если бы Полина повела себя в жанре бульварного романа – металась, как раненый зверь, кричала и оскорбляла меня, залепила мне парочку пощечин и, главное, яростно шантажировала бы меня самым для меня дорогим, Юлькой. Полина вообще очень естественно выглядит в ситуации клинча.
– Я больше не буду, – сказала Полина, и это было, как если бы луна вдруг упала с неба прямо в нашу съемную квартиру на улице Верейской, уселась напротив меня в ночной рубашке и попросила прощения. И я вдруг увидел совершенно другую Полину. Маленькая пришибленная девочка – вот она, оказывается, кто…
Наверное, за всю нашу совместную жизнь мы столько не говорили, сколько в эту ночь. А может быть, мы с ней вообще не разговаривали все это время, что мы здесь, в Питере?.. Я не знал не только ее любовную историю, а вообще не знал о ней ничего. Все эти сложности, все эти интриги на заводе… например, она рассказала, что старший экономист пытался завести с ней роман, а потом оказалось, что его прислал директор завода, чтобы держать ее под контролем, и так далее, и тому подобное… Со стороны – полная ерунда, но она нервничала, переживала. А вчера Полина была на свадьбе у кого-то с завода – ее пригласили в качестве американского свадебного генерала. Она пела с гостями песни «Ой цветет калина» и «Вот кто-то с горочки спустился». Оказывается, у нее была здесь какая-то своя жизнь…
– Ты сейчас со мной не поедешь, а потом? Потом приедешь? – спросила Полина.
Полина сидела сгорбившись и подперев рукой голову, в ней вдруг откуда-то появилось что-то деревенское, только платочка не хватало…
