– Я не смогу помочь тебе найти нужное, если не буду знать, что ты ищешь! – заметил Дашан.
– Сейчас, – вгрызаясь в сосиску, пробурчала я, – давай сначала поедим!
Противная слабость, сопровождающаяся лихорадкой, отступила. Наоборот, я была полна энергии и ощущала себя будто наполненной пузырьками воздуха – неведомая сила распирала меня изнутри. Незнакомая, непредсказуемая, опасная… Только ее мне не хватало!
– Знаешь, – Дашан на миг перестал нарезать аккуратными ломтями буженину, – ты невыносимо прекрасна, Шарен! Хочу запомнить тебя такой, какая ты в эту минуту! А еще у тебя глаза изменили цвет, ты в курсе?
Подавившись сосиской, я метнулась в ванную. Посмотрела в зеркало, разглядывая невыносимо прекрасную себя с глазами цвета такой изумрудной зелени, что радужки Зиля показались бы в сравнении с моими блеклыми! А я-то всегда ему завидовала!
– Шарен? – Дашан остановился в дверях. – Что происходит? Может, расскажешь мне?
– Может, и расскажу, – пробормотала я, с силой натирая веки, будто надеялась при помощи этой нехитрой процедуры заставить глаза поменять окраску. – Но вначале давай поедим. По пути в Библиотеку я скажу тебе, какая информация мне нужна.
Почему я не открылась ему? Наверное, по той же причине, по которой умолчала, разговаривая с братом. Я не имела права осуждать решения мамы, и моей вины в собственном появлении на свет не было. Но… мне было стыдно. И страшно. И непривычно. В общем, впору шипеть, плеваться, а не разговоры разговаривать!
К концу завтрака заявились Транш с Куртом. Последний бросил на меня внимательный взгляд и только головой покачал.
– Я не понял! – воскликнул Транш, подъедая остатки буженины. – А что у тебя с глазами? Ни у кого еще не видел таких зеленющих!
Я молча уткнулась лицом в плечо Дашану, прекрасно понимая: стоит Траншу хоть раз увидеть меня рядом с Властителем или одним из его сыновей, как он сообразит, в чем дело!
– Шарен обещала рассказать, – невозмутимо пояснил средний из Фракенов. – Думаю, вам тоже будет интересно послушать!
– Ну, я-то уже все слышал! – самонадеянно проворчал братец, подтягивая к себе тарелку с обойденными вниманием копчеными рыбешками. – Валяй.
Пришлось слово в слово повторить рассказ. Торхайм слушал с неподдельным интересом, крутил лохматой головой, чем напомнил мне любопытствующего уличного пса. Дашан скрестил руки на груди и не сводил с меня глаз, отчего я ощущала уверенность в своих силах и тепло где-то в средостении. Странная штука – любовь. То ввергает нас в отчаяние, до поднимает к небесам, а то позволяет просто возвращаться к самой себе.
– Ох, грехи мои тяжкие, – простонал Курт, когда я замолчала. – Ну, ты и наворотила этой ночью, Шарен! Жаль, меня с тобой не было! С удовольствием взглянул бы на скульптурку в катакомбах Драггаха и потрепал бы баргестов за брылы.
– Я не раз слышал о Снагерале и его любовницах из других миров, – заметил Дашан, не обращая внимания на Курта. – Но такие россказни воспринимались только, как попытки недоброжелателей поколебать устои трона, потрепать королевские нервы. Король нажил множество врагов, ибо человеком был не простым, а правителем – жестким. Другим и себе отказывал во многом ради государства. О чем знали все, в том числе, враги. Значит, есть письма…
Он замолчал. Я вполне его понимала – для ученого слова никогда не станут доказательством, в отличие от документов.
– Дам вам допуск в Сектор Кроттона, – задумчиво произнес средний из Фракенов. – Покажу стеллажи, которым стоит уделить особое внимание.
– И что будем искать? – цопнув последнюю рыбку, заинтересовался Транш.
– Все, что касается смуты, возникшей после смерти Снагераля – раз. Хроники Великой войны – два. Пенсионные ведомости – три.
– А это зачем? – удивился Курт.
Дашан усмехнулся.
– Финансовая отчетность – отличная вещь для исследователя прошлого. Позволяет узнать, например, имена тех, кому Белый Вааль повелел выплачивать персональные пенсии по окончании войны, и наименования банков-эмитентов, в которые деньги должны были поступать. А также периодичность снятия средств со счетов или адреса…
– …Для переводов! – с восторгом закончила я и, притянув к себе Дашана, поцеловала его так крепко, как могла. – Обожаю тебя!
Средний из Фракенов искоса глянул на Транша и едва заметно улыбнулся. Коты всегда остаются котами, мечтающими надрать друг другу уши, и никакая мантия научного работника этого не скроет!
Мой брат поднялся, одним движением сгреб грязную посуду со стола и ссыпал ее в мойку.
– Идемте, – грубовато сказал он. – Чего зря время терять?
– Не зрря… – муркнула я, не отрываясь от губ своего морока.
– Подождем их на улице, – понимающе улыбнулся Курт. – Не видишь, что ли, у них уже март наступил?
В ответ Транш взял меня за шкирку и потащил к двери.
– Мы и так потеряли кучу времени! – заявил он.
Мое разочарование от незаконченного поцелуя увеличилось до размеров раздражения, переросшего в бешенство. Что он себе позволяет, мой брат? С кем хочу, с тем целуюсь! И так долго, как хочу!
Зрение на миг сместилось, будто туманная пелена окутала сознание. Пол под ногами покачнулся. А когда я пришла в себя… Транша рядом не было.
– Не понял! – Курт смотрел на меня расширенными от изумления глазами. – А где?..
– Шарен? – мягко спросил Дашан. – С тобой все в порядке?
С улицы донесся разъяренный вопль.
Я метнулась в коридор, сбежала несколько лестничных пролетов вниз и выскочила наружу. Дашан и Курт не отставали.
Снова раздался крик. Вспугнутая голубиная стая металась во внутреннем дворе, шарахаясь от отголосков.
– Ой, е… – задрав голову, простонал Торхайм.
С ужасом проследив в направлении его взгляда, увидела, что к шпилю одной из башен Библиотеки прилепилась малюсенькая фигурка, изрыгающая проклятья.
Транш!.. Небесные Кошаки!
– Ты понимаешь, что с тобой происходит? – прошептал Дашан мне на ухо. – Почему ты не захотела рассказать мне все?
– Потому что я не знаю! – закричала я. – Не знаю, не понимаю, не могу…
Фракен притянул меня к себе, заключив в кольцо рук. Напрасно я билась в истерике, пытаясь вырваться – он не дрогнул ни единой мышцей, будто врос в землю, лишь тихо касался губами моих волос, шепча что-то успокаивающее. Однако вовсе не это привело меня в чувство. Сверху раздался шум воздуха, потревоженного взмахами мощных крыльев. Два белых дракона веселились вокруг шпиля, бросая друг в друга огненные шары, которые пролетали в опасной близости от Транша. Когда развлекаться им надоело, тот, что был с серебряным гребнем, лапой отцепил брата от шпиля и, спланировав вниз, уронил к моим ногам. На миг огромный зеленый глаз глянул на меня, будто проглотил взглядом, и в сознании раздалось насмешливое: «Ну, привет, сессстренка!»
