– Я тебя не узнала.
– Возраст. – Дикси снова улыбнулась. – Это как волшебство. Но я бы узнала тебя где угодно, потому что следила за новостями о том громком судебном процессе.
Ребекка сглотнула. Никто не называл ее Беккой на востоке, откуда она приехала. В той реальности, в мире беловоротничковой преступности, она была Ребеккой, детективом Канадской королевской конной полиции. Или сержантом Норд. Когда миниатюрная жена их старого семейного врача назвала ее Беккой, она снова почувствовала себя маленькой девочкой. Или неуклюжей девушкой-подростком, какой она была, когда уехала из города и с тех пор не оглядывалась назад.
– Ты уверена, что хочешь видеть своего отца в таком состоянии? Несмотря на интенсивные ожоговые повреждения, мы получили положительную идентификацию личности, поэтому нет надобности…
– Я должна увидеть его.
Дикси выдержала паузу, как бы давая Ребекке время пересмотреть ее решение и уйти. Но Ребекка молча стояла на своем.
– Тогда нам сюда. – Дикси повела ее к лифту.
– Насколько я понимаю, констебль Джонстон передал тебе, что это расследование теперь находится в ведении коронерской службы? – поинтересовалась она, когда нажала кнопку со стрелкой вниз.
– Да. – Ребекка встретилась взглядом с маленькой женщиной-коронером. – Все совершенно уверены, что это было самоубийство? Что нет никаких оснований для уголовного расследования?
Дикси нахмурилась:
– Для составления официального отчета понадобится определенное время, но да: мы пришли к предварительному выводу, что Ной умер в результате самострела, ружейного выстрела в голову примерно в то время, когда в доме начался пожар.
Двери лифта раскрылись. Когда они вошли внутрь, Дикси ненадолго замолчала и нажала кнопку подземного этажа. Двери бесшумно закрылись.
– Первично расследование проводили местный отдел RMCP и провинциальный отдел расследования причин пожаров, но они не обнаружили ничего подозрительного, – продолжила Дикси. – Все обстоятельства указывают на то, что твой отец решил свести счеты с жизнью. Мне действительно жаль, Бекка.
С каждым метром спуска Ребекка ощущала, как у нее растет давление. Она не была уверена, что сможет справиться со зрелищем обгоревшего тела отца на металлическом столе в морге. Ее лицо пылало. Казалось, что лифт давит на нее со всех сторон. Она кашлянула, прочищая горло.
– Как начался пожар?
– Судя по всему, причиной возгорания была керосиновая лампа на кухне, которую опрокинули незадолго до того, как он застрелился в гостиной. Он определенно умер до начала пожара. Мы не нашли никаких признаков вдыхания дыма в трахее и легких.
Двери лифта распахнулись на уровне подземного этажа. Мерцали флуоресцентные лампы. Приближаясь к матовой стеклянной двери морга в конце коридора, Ребекка спросила:
– Как вы произвели опознание?
– Выстрел из ружья был сделан в рот из сидячего положения; выходное отверстие пули находилось в задней части черепного свода. Поэтому большая часть его челюсти осталась неповрежденной. Для сравнения мы воспользовались прижизненными стоматологическими данными и рентгеновскими снимками. Его дантист и его семейный врач – то есть мой муж Боб – снабдили нас информацией, связанной с состоянием его здоровья. Они опознали Ноя.
Такова была манера маленьких городков: все называли друг друга по имени. Все знали друг друга. Гордиев узел взаимосвязей. Дикси была медсестрой, работавшей ассистенткой у доктора Боба Маккракена, прежде чем выйти за него замуж, а теперь она стала коронером, ведущим расследование гибели одного из пациентов ее мужа.
Ребекка тоже была одной из старых пациенток доктора Маккракена, а теперь она ждала, когда Дикси покажет тело ее отца на столе морга.
Если бы она только смогла вернуться домой после его звонка и последний раз увидеть его живым! Возможно, ей удалось бы предотвратить такой конец.
– Я попросила присутствовать патологоанатома Берта Спайкера. Он сможет ответить на любые вопросы о вскрытии, которые у тебя появятся, – с этими словами Дикси нажала кнопку на стене, и матовые створки двери морга разошлись в стороны.
Глава 5
Началась перемена. Рикки и Тори укрылись от ветра за стеной спортзала, где Рикки тайком закурил сигарету.
– Мне страшно, Рикки, – сказала Тори и пнула кусок грязного льда. После недавнего происшествия она чувствовала себя отвратительно и должна была с кем-то поговорить об этом. Но она ничего не могла сказать Оливии, Коулу или своему терапевту. И никому другому. Иначе Рикки отправят в колонию для несовершеннолетних.
– Перестань нервничать. Уже прошло около недели, и все говорят, что это самоубийство и случайный пожар, – копы, пожарные, все остальные. Никто не знает, что мы там были.
– Но мы-то знаем, что кто-то был там, когда умер Ной Норд.
Рикки глубоко затянулся сигаретой. Тори не нравился запах, но она терпела, потому что это выглядело как проявление мятежного духа. Рикки выпустил струю дыма, которая кристаллизовалась в виде облака вокруг его лица. У Рикки под глазом красовался свежий синяк. Тори хотелось спросить, как это произошло, но в прошлый раз, когда она поинтересовалась причиной очередной травмы, Рикки взбесился и целую неделю не разговаривал с ней.
Ветер проносился над футбольным полем и задувал за угол. Тори засунула руки поглубже в карманы куртки. У нее онемели пальцы ног и горели кончики ушей. Мысленно она снова и снова переживала сцену пожара. У осин и тополей были глаза. Деревья знали, что они сделали. У Тори оставалось стойкое впечатление, что запись их поступков каким-то образом сохранилась в той осиновой роще. Ее приемный отец расследовал дела об убийстве. Он говорил ей, что каждый человеческий поступок оставляет свой след. Даже если он не сразу заметен, он остается видимым для тех, кто знает, как нужно искать. Она была уверена, что кто-то придет туда, где жил Ной Норд, и найдет этот след. Узнает о том, что она сожгла человека.
– Послушай, детка. – Рикки сделал последнюю затяжку, бросил окурок и втоптал его в лед. – Ты не сделала ничего плохого.
– Не называй меня деткой! – отрезала Тори. – Ты всего на несколько месяцев старше меня!
Рикки изогнул шею, и в его темных глазах промелькнул знакомый озорной огонек. Уголки губ приподнялись в насмешливой улыбке. Тори внутренне затрепетала, когда вспомнила прикосновение его губ к своим. Узел в животе немного расслабился. Совсем немного.
– Не шути со мной, Рикки, – проворчала она. – Это не смешно.
– Но это правда, – возразил Рикки. – Это я забрал чужую выпивку, а не ты. Ты всего лишь опрокинула лампу, потому что я дернул тебя и заставил оступиться.
Он замолчал, предлагая ей мысленный путь к спасению.
«Давай, Тори. Соглашайся. Это подушка безопасности».
