К чему это я? Да все к тому же: Высоцкий-то ПРОДОЛЖАЕТСЯ! Он жил, не страшась жизни. И после смерти как бы реальную творческую мощь сохранил. Он был и остается первым, первачом.
Высоцкого смогла победить лишь одна «старушка» — смерть.
Жизнь, превращенная в смерть. «Он умер от себя»
«Когда говорят, что надо было скрывать правду о болезни Высоцкого, я категорически с этим не согласен. Очень поддерживаю Марину, которая первая обнародовала это в своей книге», — так говорит Валерий Янклович, с которым Высоцкий был очень близок в последние годы своей жизни. Можно, конечно, и не соглашаться. Ведь долгие годы правда все же скрывалась.
А вот слова «Он умер от себя» произнес Вениамин Смехов. Можно было бы без преувеличения добавить-уточнить: Высокий погиб от себя. Судя по всему, именно это имел в виду Смехов. Пытаться расшифровать такой умозрительный «посмертный диагноз» означает одно — писать на эту тему другую книгу. Искаженная плоскими компилированными субъективизмами попытка подобного рода уже была. Но соглашаться с писателем Борисом Соколовым, понявшим посыл Смехова слишком уж буквально-прямолинейно и как раз и написавшим на эту тему книгу «Самоубийство Владимира Высоцкого», желания нет никакого. По Соколову получается, что «жизнь Высоцкого была запрограммированным самоубийством» и что он сознательно губил себя всю свою жизнь. А ведь это вопиющая неправда! И строить на таком заряде повествование, значит сознательно врать читателю.
Владимир Семенович слишком любил жизнь, чтоб уходить из нее сознательно-прагматично. Попыток по-настоящему вырваться из лап болезни, «прорваться» у Высоцкого было несколько. Все они описаны в книгах Перевозчикова. Поездка в глушь к Туманову тоже входила в разряд позитивного отношения к своему здоровью.
Впереди должна быть жизнь…
А на идейный стержень, обозначенный Соколовым, можно нанизывать практически любой факт из жизни кумира. Чем автор и занимается. При этом интригует, убеждая читателя в том, что «мы никогда не узнаем точную причину смерти Высоцкого». И берет себе в помощники Валерия Янкловича: «Но по большому счету был прав Валерий Янклович, когда в фильме Эльдара Рязанова „Четыре встречи с Владимиром Высоцким“ заявил: „То, что он совершил, и было самоубийством“». Сказано такое, скорее всего, в сердцах! Опирается Соколов на слова Михаила Шемякина: «Его смерть для меня — не просто неожиданность, для меня эта смерть — самоубийство».
А… нет, некоторые оговорки автор все же делает: «… самоубийством в строгом смысле слова эта смерть не была…», «Что же касается обстоятельств смерти барда, то, несмотря на некоторую неясность деталей и отсутствие посмертного вскрытия, она ни в коем случае не была самоубийством».
Я не люблю фатального исхода, от жизни никогда не устаю
Не противоречит ли в таком случае автор самому себе? Да нет. Все у него сводится к тому, что «…образно говоря, всей своей жизнью Высоцкий совершал медленное самоубийство, приближая преждевременную кончину алкоголизмом, неумеренными сексуальными похождениями и, главное, наркоманией».
Валерий Перевозчиков не столь категоричен: «…все, кто хорошо знал В.В. в последний год, в общем-то понимали, что его жизнь — медленное самоуничтожение…»
Самоуничтожение для художника — это его путь, его отношения с обществом, людьми, с самим собой, его судьба.
Самоубийство же акт сознательный. И практически мгновенный. А растянутый во времени (так по Соколову) такой процесс глумления над собой мог совершать только совершенно неадекватно воспринимающий жизнь человек. «Медленное самоуничтожение»? Но было ли оно сознательным?.. Кто ж в это поверит по отношению к Высоцкому?
Наркомания, конечно, страшная болезнь. Но специалисты говорят, что вылечиться от нее все-таки можно. Если человек очень сильно этого захочет. А если, несмотря на сильное хотение, ничего не выходит-не получается… Разве он не боролся с болезнью? Значит, дело зашло слишком далеко… Возможно, какие-то специфические особенности организма не позволили это сделать…
Соколов пишет: «Высоцкий, думаю, был искренне убежден в том, что пить и колоться он начал исключительно из-за тягот советской жизни». Такой посыл попахивает дешевым самомнением. Думать или не думать можно сколько угодно. Тем более думать, что кто-то в чем-то «был искренне убежден». Как это вообще понимать? И какие «тяготы» советской жизни испытывал Высоцкий? Живя, как и все, в закрытом обществе, несмотря на препоны, он все же нашел, выработал в себе силы-мотивы заниматься тем, чем хотелось. И сделал ведь очень-очень много! Вот что главное! Но силы-возможности человеческие не беспредельны. Накапливались проблемы психологического характера. Потому что реализовать большее было уже невозможно…
Пожалуй, согласиться с Соколовым можно в одном: со стороны какого-нибудь одичавшего от быта-бытия человека такая экстремальная творческая жизнь, которую вел Высоцкий, может действительно показаться каким-то сумасшествием, самоуничтожением, похожим на самоубийство. Но человек именно так жил, потому что по-другому не мог.
Сознавал ли Высоцкий, что идет по пути, ведущему к смерти? К тому времени, когда невозможно уже было свернуть с него, когда стало понятно, что организм настолько изношен, что практически перестал справляться с недугом, наверняка понимал. Понимал, что выбраться самостоятельно уже не под силу…
Вспоминает Вадим Туманов: «Когда я уже знал все, я просил: Вовка, брось! Он, улыбаясь, говорил: ты запомни, я в любую секунду это брошу, когда захочу. Но однажды утром он признался: знаешь, я тебе хочу сказать одну неприятную вещь… Я насторожился. А он продолжает: я давно хотел тебе сказать, я недели две пробовал и, кажется, не могу бросить. И добавил: мне страшно. И знаете, мне самому стало страшно…»
«Или прорвусь, или туда…»
Любой человек верит в лучшее. Похоже, Высоцкий тоже во что-то еще верил… Во что? Что Кривая вывезет?
Я воскликнул, наливая:
«Вывози меня, Кривая, —
я на привязи!
Я тебе и жбан поставлю,
Кривизну твою исправлю —
только вывези!
Но стихи стихами, а как можно осознать всю полноту трагедии, произошедшей с Владимиром Высоцким? Возможно, к концу жизни он вообще разуверился в том, что может выздороветь, потерял пульс жизни. И ему нужны были люди, которые его любили, были бы рядом. Они и были рядом до последней минуты…
Результаты всех попыток излечиться практически свелись к нулю. Об этом свидетельствовали и Анатолий Федотов, и Валерий Янклович, и Леонид Сульповар. И если смотреть с верхотуры сегодняшнего дня, то получается, что вся его жизнь — это история сплошных болезней. В медицинской книжке Высоцкого записаны следующие заболевания: хроническая сердечно-сосудистая недостаточность, хронический и острый холецистопанкреатит, хронический алкоголизм, коронароспазм, психомоторное возбуждение, коллапс, периостит. Эти данные достоверные. И идут они как раз от тех людей, которые в свое время, пусть и не так долго, серьезно занимались настоящим высоцковедением. Хотя специалистам удалось узнать далеко не все. Потому что книжек было несколько. И некоторые данные утеряны.
