Валерий Янклович: «Почему он не отдал в „Метрополь“ новые вещи, а дал старые? Почему вначале дал согласие Шемякину на публикацию „Парижских бесов“, а потом запретил? Володя не хотел, чтобы его поэзия пошла оттуда…»
Павел Леонидов: «Подошли к углу Третьей авеню и семьдесят второй улицы. Тут Володя остановился возле дома, который строился и вырос уже наполовину. Он поглядел на недостроенный дом и сказал: „Здесь хочу жить! Знаешь, я много ездил. Шарик круглый и безуглый. По-моему, без балды, мир — провинция, а Нью-Йорк — столица. Сумасшедший город! Потрясающий город! Жди меня насовсем в восемьдесят втором. Только не трепи. А Марина тебя еще с Москвы не любит…“ Я спросил: „Может, оттого, что она, хоть и французская, но коммунистка?“
„Нет, — сказал он, — не потому, а потому что собственница. А потом: птицам плевать на корни. Им нужны плоды или черви. На худой конец — кора. Глубина и нутро не для птиц. А ты тоже пернатый“, — вдруг озлился он в который раз и пояснил: „Да как ты мог! Как ты мог проситься назад! Знаю, что не ты, не в тебе дело. Это я слышал, но и в тебе. В тебе! Хочешь ломаться — вали, но не гнись, не гнись, болван. Помнишь, я ей розы в роддом принес? Так я не ей. А Ваське твоему, Ваське!..“ Он замолчал. Стало еще жарче. Мы пошли назад. Он сказал: „Хочу и буду жить в Нью-Йорке. Как? Не знаю, но догадываюсь. Деньги? Деньги у нас найдутся… Ты говоришь, какая из двух моих половин хочет в Нью-Йорк, а какая боится порвать с Россией. Да обе хотят сюда, и обе хотят забредать туда. Раз в пять лет. Нет, раз в год. Приехать из Нью-Йорка на пароходе и подгадать рейсом прямо в Одессу. Мой город. Первый фильм, первые песни в кино, опять же женщины жгучие, да!.. Но эмигрировать — нет!“»
«Но эмигрировать — нет!»
Видите, как категорично сказано когда-то самим Владимиром Семеновичем! Но в каком году это было? В 1978-м. А вот в июле 1976-го в Нью-Йорке на студии CBS News состоялась теперь уже известная всем съемка для телепередачи «60 минут».
К тому времени Высоцкий уже знал себе цену. За выступления перед зрителями в Советском Союзе он мог зарабатывать немалые деньги. Но получить за час работы перед камерами гонорар в три тысячи долларов для него казалось тогда совершенно немыслимо. Именно в такую сумму американцы оценили его интервью.
Почитайте дословный перевод вопросов и ответов записи той беседы. Из которой станет понятно многое.
Интервью Владимира Высоцкого для программы телекомпании CBS «60 минут».(Ведущий — Дан Раттер, продюсер — Игорь Оганесов.)
Дан Раттер: Две недели назад в передаче «60 минут» известный советский диссидент Владимир Буковский назвал СССР огромным концентрационным лагерем. Как заявляют все советские диссиденты во главе с Нобелевским лауреатом Андреем Сахаровым, в Советском Союзе регулярно нарушаются основные гражданские права человека. В этой связи неожиданностью для нас явилось то, что там есть человек, поющий песни, не соответствующие порядку вещей, установленному в коммунистическом государстве. Его имя — Владимир Высоцкий. Некоторые называют его советским Бобом Диланом. Высоцкий — известный актер театра и кино, это официальная сторона его творчества. Но он также пишет и поет сатирические песни о жизни в СССР. Сам он говорит, что то, что он пишет и поет, не является антипатриотическим, и он не считает себя политическим борцом. Не подлежит, однако, сомнению, что Высоцкий — непримиримый критик советского общества. Советские власти, похоже, не знают, как с ним поступить. Они не знали, что с ним делать, когда недавно он сел в самолет и прилетел в Нью-Йорк.
(Звучит песня «Я не люблю».)
Дан Раттер: Одно из самых сильных произведений Высоцкого — песня «Я не люблю». «Я не люблю цинизма, — говорит он. — Я не люблю, когда посторонние читают мои письма, когда страдает невинный, я этого не люблю и не полюблю никогда».
Дан Раттер: Вы называете себя протестующим поэтом, но не поэтом-революционером. В чем разница между этими понятиями?
Владимир Высоцкий: Видите ли, в чем дело… Я никогда не рассматривал свои песни как песни протеста или песни революции. Но если вы спрашиваете, какая разница… Может быть, это разные типы песен — песни, написанные в разные времена. В революционное время люди пишут революционные песни. В обычное, в нормальное время люди пишут песни протеста, они существуют повсюду в мире. Люди просто хотят, чтобы жизнь стала лучше, чем сейчас, чтобы завтра стало лучше, чем сегодня.
Дан Раттер: Высоцкому 38 лет, и он уже испытал на себе советские лагеря. Это было в юности, а сейчас как актер кино и театра он имеет деньги и привилегии, какие имеют очень немногие советские граждане. Он имеет некоторые возможности путешествовать, но он говорит, что, когда он выступает в СССР, ему приходится преодолевать определенные трудности. «Есть люди, — говорит он, — работа которых заключается в регулировании того, что я делаю. Эти же люди регулируют выпуск моих пластинок. Я написал шестьсот песен, а записаны на пластинки только двадцать».
Дан Раттер: Что вас удовлетворяет и что не удовлетворяет в вашей работе?
Владимир Высоцкий: Ну, на это очень просто ответить. Какая-то часть моей работы меня полностью удовлетворяет, потому что я пишу то, что думаю, и то, что хочу. Но дальше возникают проблемы с исполнением. Потому что я — автор-исполнитель, мне нужна аудитория. А здесь начинаются трудности, у меня очень мало официальных концертов. Поэтому то, что я делаю, я делаю для моих друзей.
Дан Раттер: Какая главная тема вашей поэзии?
Владимир Высоцкий: Обычно я имею дело с проблемой индивидуальности, личности. Меня интересует то, что действует на человека в повседневной жизни. Я пытаюсь выступить против пороков, в этом смысле многие мои стихи критические.
Дан Раттер: Мы спрашивали о песнях о войне, о лагерях. Высоцкий говорит, что он не работает над этими темами, но у него есть песня «О подводной лодке», которая напоминает о военном времени.
(Звучит песня «Уходим под воду в нейтральной воде…».)
Дан Раттер: Какие цели вы преследуете во время выступлений? Чего хотите достичь?
Владимир Высоцкий: Безусловно, я хочу, чтобы моя аудитория задумалась, чтобы она испытала определенное нервное напряжение. Я хочу высказать свое мнение.
Дан Раттер: Нью-Йорк — только остановка на пути Высоцкого в Канаду, он едет в Монреаль записывать пластинку. Он делает это, несмотря на то, что в свое время у него были столкновения с советскими властями, не желавшими допускать выхода альбома его ранних песен, записанного во Франции.
Дан Раттер: Может быть, это не так, но мне кажется — кое-кто в СССР беспокоится, вернетесь ли вы обратно. Я не ошибаюсь?
Владимир Высоцкий: Ну почему?! Ну что вы! Я уезжаю уже четвертый или пятый раз и всегда возвращаюсь. Это смешно! Если бы я был человеком, которого боятся выпускать из страны, так это было бы совершенно другое интервью. Я спокойно сижу перед вами, спокойно отвечаю на ваши вопросы. Я люблю свою страну и не хочу причинять ей вред. И не причиню никогда.
