«Знаете, есть такие запрещенные приемы». «Это… такие сфабрикованные фельетоны, давностью, скажем, лет в десять — пятнадцать… Вот это… они делают и еще, значит, пытаются голосом артиста, которого они показывают, это исполнять». «Не спросившись». «Я поражен, что взрослые люди занимаются такими гадостями». «Если у вас будет возможность с ними встретиться, с Хазановым и его авторами, и вы услышите это, вы сами… поймете».
«Они считают себя людьми левыми — не знаю, из каких соображений. Во всяком случае, вот в этой пародии они выглядят просто отвратительно, на мой взгляд». «И самое-то удивительное, что редактура, которая это все слушает, она с удовольствием это пропускает, понимаете? Вот. Это тоже симптоматично».
«Я думаю, что быть всеядным, даже работая на эстраде, все-таки нельзя». «Когда за этим ничего не стоит, а только зубоскальство и ради красного словца». «Лишь бы вызвать какую-то усмешку. Но ведь иногда смеются, когда, извините, показывают неприличные места на сцене. Понимаете?.. На это тоже смеются иногда. На это нельзя рассчитывать».
«К Хазанову с уважением отношусь… когда он… делает свои… все эти маски. Райкин это делал значительно лучше. Мне кажется, он непревзойден в этом смысле. И так и останется, потому что за этим всегда было дно, всегда есть второй план, от которого хочется печалиться, а не только хихикать и надсмехаться над этим делом. И всегда, когда есть вот этот второй план, серьезный, от которого вот так иногда горло прихватывает, тогда это работает. Тогда хохочешь и чувствуешь, что это, собственно, почему, над чем. Просто несоответствие формы и содержания».
«Мне кажется, что это от бессилия люди делают какие-то пародии, начинают кому-то подражать, голосам там, и так далее. И в общем, это низкое, это нижайший слой даже эстрады… — прикидываться. А есть высокий слой, когда за этим стоит большая социальная подоплека… А когда это вот на таком уровне, как делает Хазанов, это просто бред какой-то и глупость».
От самого Геннадия Викторовича известно, что с Высоцким он виделся один-единственный раз. Где и при каких обстоятельствах состоялась встреча, Хазанов умалчивает. Возможно, не случайно…
Большинство слушателей не видели спектакля «Мелочи жизни», поэтому плохо понимали, о чем идет речь. Поскольку читатель тоже находится в таком же положении, позволю себе процитировать несколько строчек из этой пародии:
Я в болоте живу,
Ем сплошную траву.
Я под панцирем прячусь от страха.
Вот уже триста лет
Счастья в жизни мне нет!
Я — озлобленная черепаха!
Ненавижу людей,
Люди — хуже зверей!..
Засосало меня!
Я живу, все кляня,
Просто белого света не вижу!
Я не вижу семью!
Я в болоте гнию,
А жена загнивает в Париже!..
Пародии на Высоцкого как будто вошли в моду. Или кто-то дал команду? Что это — банальная зависть? Подыгрывание власти? Ведь публично «шутковали» те, кому это как бы позволяли делать…
Мало кто знает, что один известный и умудренный жизнью телеюморист совсем юным выступал когда-то на сборных концертах и даже светился на телеэкране (без фактических доказательств) с пародией на песню барда «Если друг оказался вдруг…». Говорили, что пародия хорошая, добрая. Но вроде не к месту и не ко времени. Вот слова пародии:
Снова солнце плечо печет,
А в цветочном ларьке учет,
И к тому же вот-вот пойдет
За зачетом зачет!
Но скучает без нас Кавказ!
И на лирику спрос возрос.
Птичьи трели сверлят апрель:
Каждый чиж — менестрель!
Если ты не тупой, так пой!
Прям в ближайшие дни начни!
Сам струну натяни, рискни,
И слова сочини:
Как выводят грачи грачат,
Как гитары в ночи брынчат,
Как опасно на горной тропе,
И т. д. и т. п.!
А звали юношу Евгений Петросян (Спасибо Андрею Семину).
От автора
Замечательный в своем роде писатель-юморист Лион Измайлов, не один раз встречавшийся с Высоцким, поделился со мной, будто к пародии Хайта — Хазанова Владимир Семенович относился вполне лояльно. Теперь вот приходится жить с единственной мыслью — верить Измайлову или нет… Кстати, оказалось, что в 1978 году мы с Лионом вместе были на концерте Высоцкого в Ватутинках. Только он сидел в зале, а я болтался за кулисами.
Кстати, тот же Измайлов, прекрасно понимавший уже тогда, КТО такой Высоцкий, вспоминает, как летом 1979 года в сочинский пансионат «Актер» приехал отдыхать Высоцкий: «Пока не было Володи, все центрили, когда он появился, стало ясно, кто в центре внимания».
В принципе, известных и талантливых юмористов, а точнее исполнителей-интерпретаторов, понять в какой-то степени можно: Высоцкий, его творчество им и не могли нравиться. Потому что было талантливо-органичным, самодостаточным. А значит, вполне себе конкурентоспособным. Поэт никогда и не был в цеху их легковесного ерничества. Но «хлеб» все же отнимал. Такой сумасшедшей популярности в народе, как у Высоцкого, ни у каких сатириков-юмористов быть реально не могло: весовые категории разные. В лучшие свои годы бард мог запросто собрать стадион. А анекдотчики скопом отрывались в зальчиках, которые заполнялись в основном дамочками постбальзаковского возраста. Естественно, это раздражало. А что умно-веселого могли рассказать юмористы в побитых молью костюмах? Среди этой братии популярным в народе был, пожалуй, только Аркадий Райкин. Да и то лишь потому, что его как бы полуофициально назначили главным сатириком страны. Позволили создать собственный театр. Давали выступать на главных сценах страны. Часто показывали по ТВ-ящику.
Умел вот человек интеллигентно поковыряться в язвах общества. Без оскорблений и хамства. Но это теперь все знают, какие авторы писали ему тексты! А тогда Райкин был один и на всех.
Забавно, что еще во время учебы Высоцкого в школе студии МХАТ некоторые педагоги упрекали его в эстрадности. А преподаватель по эстетическому воспитанию В. Радомысленский даже называл «безнадежным сатириком». Возможно, для некоторых будет открытием узнать, что, будучи студентом, Владимир Семенович писал тексты для часовых капустников на самые разные, включая комедийно-пародийные, темы. И сам в них активно участвовал.
А я бы дал экрану
Второго Ив Монтана!
Но мне сказали: рано!
Сниматься не дают!
Тарам-пам-пам. Пам…
Да, Высоцкий своим появлением как бы вымел со сцены дешевых говорунов. Заметьте, что, выходя на публику, он часто просто разговаривал с залом. Рассказывал о себе, о театре на Таганке, разные байки. И это всегда было крайне интересно.
«Когда он заходил ко мне в Бюро и начинал рассказывать — все бросали работу! Стоял такой хохот!» — вспоминает его друг Бабек Серуш.
