— Рад, что вы в строю. Чего нельзя сказать о вашем детище — театре на Таганке…
— Не дави на больную мозоль. Театра просто нет. Развлекательных заведений, подобных тому, что хотят сделать из Таганки, пруд пруди. Такое впечатление, что нечего ставить. И играть некому. Вот нисколько не хвалюсь, но у нас был супертеатр! Звездный супертеатр! Туда невозможно было достать билеты. Жаль, что теперь какие-то никчемные людишки прикрываются славным именем Таганки. Но зачем же театр кастрировать? Не Апексимова этим занимается, нет. Смехов с женой. Что-то они мутят на малой сцене. Они уже давно от своего имени представляют театр на Таганке по всему миру. Театр, которого уже давно нет… Смехов, не стесняясь, читает из телевизора личные письма Высоцкого в себе любимому. Так теперь называется дружба? Попробовал бы он это сделать при Володиной жизни.
А дух и идеологию старой Таганки определяли люди и время, в котором мы жили. Посмотрите, сколько и какие именно спектакли запрещали, не выпускали. И почему? И как в советское время смогли создать условия для активной работы этого театра? Просто чудо какое-то!
— Как вообще вам с Любимовым удалось построить такой театр?
— Что такое построить театр, когда нет денег? Только благодаря моей упертости, помощи людей, друзей. Хотя и не до конца все сделано. Во времена советской власти деньги тоже умели считать. Была история, когда Промыслов, бывший когда-то председателем исполкома Моссовета, дал 50 тысяч долларов на ремонт Ермоловского театра, и его за это чуть из партии не исключили. То же Промыслов однажды принимал меня у себя в кабинете в 8 часов утра.
На театр всегда выделяли время и средства по остаточному принципу. И многое зависело от личности дающего. К примеру, Гавриил Попов когда-то очень симпатизировал Любимову, видимо, из-за похожести политических взглядов. Так вот Попов постоянно навязывал главрежу Таганки мысль о приватизировании театра. Вбивал клин между ним и труппой.
— Николай Лукьянович, имя театра в первую очередь ассоциируется все же с Высоцким.
— Когда при просмотре молодых актеров, глядя на Высоцкого, Любимов произнес фразу: «Зачем нам еще один алкаш? Своих девать некуда!», у меня сердце заколотилось. Талант бил из этого парня ключом! Да, о том, что Высоцкий пьет, знала вся Москва. Еле ведь упросил взять Володю с испытательным сроком на три месяца. Но теперь получается, что именно Высоцкий стал для народа первачом — словечко, которое он сам любил. Хотя при жизни многие артисты театра не очень-то его и миловали. Ну, конечно, зависть… Вроде все в одном табуне, а лавры ему достаются. Ну что я буду в который раз рассказывать, как вся труппа театра единогласно проголосовала за освобождение Высоцкого от работы. Запил и сорвал гастроли в Ленинграде. И такой вопрос вставал не один раз. Театр прежде всего коллектив. Попробуйте вписать талантливого актера в команду! Сам Высоцкий отлично понимал, почему к нему так относятся многие коллеги.
Володю привела в Таганку Тая Додина, с которой он вместе учился в школе-студии МХАТ. Если бы не она… Сколько раз Додина просила меня и Любимова посмотреть Высоцкого. Настояла. Очень интересная актриса. Но, как и всякий талантливый человек, была психологически неуравновешена. Жизнь ее закончилась трагически — Тая бросилась под трамвай, узнав, что ее не берут на гастроли в Грецию. Случилось это зимой 1998 года…
Так вот, после того, как состоялся просмотр Высоцкого, позвонил я тогдашнему главному режиссеру театра имени Пушкина Борису Равенских. Володя когда-то начинал там работать. «Да, пошел он, ваш Высоцкий! Алкаш несчастный!» — выдал Равенских. Резкий был человек.
— Зато потом Высоцкий стал любимчиком главного режиссера. И роли играл знаковые.
— Не поверишь, на роль Гамлета был объявлен внутренний конкурс: Любимов очень хотел, чтобы эту роль играл Леня Филатов. Таким он видел главного героя. И, конечно, был по-своему прав. С Филатовым и репетировал. Второй режиссер Борис Глаголин «тренировал» Золотухина. А я занимался с Высоцким. Такая вот своеобразная конкуренция. Потом был показ. И Высоцкий триумфально выиграл право на эту роль. Абсолютно всем стало понятно — вот он настоящий московский Гамлет.
(Вениамин Смехов: «На роль Гамлета в начале работы Любимов назначил Леонида Филатова — Володя реагировал. И для Лени Филатова были не лучшими те дни репетиций „Гамлета“, которого он так и не сыграл… И некого винить, если можешь понять».)
— Скажите честно, почему театр на Таганке всегда сотрясали скандалы?
— Ну, вообще «Московский театр драмы и комедии», как его раньше называли, задолго до моего прихода туда всегда славился скандалами. А если закипают страсти, значит, в дело вступают амбиции. Как говорили в советское время: человеческий фактор — самый страшный бич общества! К сожалению, театр — это не только храм, где живут лишь высокие эмоции. Рядом со светлым чудом прорастает мерзкое! Помню, как издевались над Эфросом, который пришел на Таганку заменить оставшегося за бугром Любимова! До анекдотичности доходило — пуговицы с его дубленки обрезали. В знак протеста Филатов, Смехов, Шаповалов, Боровский ушли в «Современник». Факт теперь известный. Но тогда скандал случился необыкновенный.
Пришел на их сборище, когда они намечали этот свой демарш. Слушал, слушал всякую ахинею. Не выдержал, схватил со сцены топор с Пугачевской плахи и на них: «Что творите? Мать вашу!» Прямо матом на них. Не ведали же, что творили. Леня Филатов потом всю жизнь каялся за свой грех.
Вот Высоцкий никогда не принимал участие в закулисных склоках. И ко мне он относился доброжелательно, как никто другой. Представить его вынюхивающим что-то в гримерках невозможно. Не тот масштаб личности! И потом, несмотря на кажущуюся жесткость, он все же умел ладить с людьми. И с Эфросом у него были самые добрые отношения. Больше того, во время моей работы в театре на Малой Бронной, Володя не раз просил выкупить у Любимова спектакль «Вишневый сад» и самому поставить там. Ему все нравилось. Уверен, что Высоцкий мог бы спокойно перейти в другой театр. Но я сам не проработал на Бронной больше двух лет.
— Наверное, раздел театра в 1993 году стал самым грандиозным театральным скандалом?
— Все давно в прошлом… Раздел театра на Таганке затеялся только по одной причине — Любимов захотел приватизировать все. Лично я был против разделения труппы. К чему это привело? К улучшению какому-то? Нет. Дупаку была запрещена реконструкция и расширение площадей театра. Мол, Дупак не архитектор! А на 30 гектарах можно было ох как развернуться! Не дали построить концертный зал имени Высоцкого на две тысячи мест, жилой дом для артистов, музей. Почему? Из-за боязни активной жизни? После моего ухода там стало лучше, что ли?
Нет, разделились… Теперь Губенко многие площади в своем театре просто сдает в аренду. Потому что по-другому они у него не функционируют. Куда деньги деваются, неизвестно. Можно предположить, что Коля гребет деньги лопатой. Он до сих пор депутатствует, рулит культурой Москвы. Похоже, на театр у него ни времени, ни сил не остается. Все там старое, все оставшееся от старой Таганки. Губенко просрал все! А почему он никогда не позвонит, не поздравит с какой-нибудь датой? Такое вот отношение к Дупаку, который сделал для него все: и в театр его принял, и квартирой обеспечил. Он даже спал в моем кабинете. В свое время ему и диплом во ВГИКе не хотели выдавать за то, что он избил какую-то девочку. Долгое время Колю не прописывали в Москве. И Дупак ходил по инстанциям, хлопотал…
