Франц Майер кучку ребят заметил издали. Наметанным взглядом оценив ситуацию, понял: пришли на поминки. Он молча следил за происходящим из укромного места и безошибочно определил, по ком поминки, а среди поминавших узнал сына харчевника Арзу, Казанфара. Он узнал его по описанию Хабира: «Смуглый, кареглазый, с черными волнистыми волосами, упитанный парень шестнадцати лет». Конечно, Майер был асом в своем деле, однако узнать парня по такому описанию смог бы и дилетант. Упитанного вида среди ребят Казанфар был один.
– Уличная шпана. Ничего серьезного, – пробурчал под нос себе Майер и добавил: – Похоже этот толстяк у них и есть заводила. А может, и тот, – остановил взгляд на Жоре он.
Было уже далеко за полдень, когда ребята ушли с кладбища. Выкатив велосипеды за ворота, «Легкая кавалерия» оседлала своих двухколесных коней и унеслась в город. И тут случилось то, чего предвидеть не мог никто. Жору при подъезде к своему кварталу арестовали!.. Его остановил полицейский на мотоцикле.
– Вартанян?.. Геворк?
Тот кивнул.
– Вы задержаны по подозрению в краже велосипеда. Приказываю следовать за мной.
В участке Жору обыскали и отправили в общую камеру для заключенных.
Казанфар заехал домой на минутку, предупредить отца, что у него в городе есть еще дела и он вернется не раньше девяти. Отца дома не было. Казанфар думал подождать его, но, посмотрев на часы, взял из сарайчика сумку с фруктами, вывел со двора велосипед, вскочил на него и поехал, боясь опоздать на встречу с Люси. Сегодня утром, когда они убежали из ресторанчика, где убили двоих мужчин, то и не заметили, как почти до самого дома дантиста Кодси прошли пешком, взявшись за руки. Сначала оба молчали, будучи в тягостном состоянии от произошедшего, но потом понемногу разговорились.
– Люси, вы давно работаете у Кодси? – спросил Казанфар, первым нарушив молчание.
– Полгода.
– Живете тоже у него?
– Снимаю комнату в гостевой части особняка. Это очень удобно. Доктор Кодси весьма любезный человек. А чем занимаетесь вы, Казанфар?
– Помогаю отцу. У него харчевня.
– О! Вы, наверное, вкусно готовите? Признаюсь, я совсем не умею этого делать.
– Зато вы – сестра милосердия. У вас такая специальность… она вам очень идет.
– Вообще-то я бывшая артистка варьете. Я родом из Венгрии, работала в Будапеште, в кабаре. С началом войны уехала в Стамбул, затем сюда, в Тегеран.
– И как вам здесь, нравится?
Люси грустно улыбнулась в ответ.
Вопрос получился с подтекстом, хотя Казанфар ни о чем таком не думал. Он просто разговаривал с ней, шел и не верил, что держит эту девушку за руку.
– Казанфар, на самом деле мне очень страшно. – Люси наклонила голову, глядя под ноги. – Неужели можно так просто подойти и ударить человека ножом, при всех, средь бела дня?
– Все немного не так, как вы думаете, Люси. Все не так просто.
– Вы хотите сказать, что знаете причину? Вы в курсе произошедшего? – Она подняла на него испуганный взгляд.
– Как вам объяснить, ну… те, кого убили, это враги…
– Чьи враги?
Казанфар задумался и произнес:
– Человечества. Они были врагами человечества.
– Какие враги, о чем вы?..
«Что-то меня не туда понесло, – мысленно поругал себя Казанфар. – Как ей объяснить, что те, кого убили, являлись немецкими агентами. Что она должна ответить мне? Она сама – немецкий агент!» Казанфар выдержал небольшую паузу и остановился, крепче сжав руку девушки.
– Люси, они были палачами. Они убивали мирных людей.
– Значит, тех двоих убили мирные люди? Это правда?.. Но почему их не арестовала полиция?
– На войне нет полиции. На войне есть враг. Либо ты убьешь его, либо он убьет тебя.
– Что вы такое говорите? Мирные люди… война… Какая война, где она здесь?
– Невидимая война. Невидимый враг. В Тегеране убивают людей каждый день. Не так давно мне пришлось участвовать в похоронах тринадцатилетнего мальчика. Он был сиротой. Сначала подручные этих двоих зарезали его родителей. Потом убили его. За что? – спросите вы. Потому что они не были нацистами. Потому что они не считали Гитлера своим освободителем. Они хотели просто жить. Знаете, сколько сейчас немцев в Иране? Могу сказать. Около двадцати тысяч. За небольшим исключением все – члены нацистской партии. Это я достоверно знаю. Зачем они здесь? Отвечу: чтобы убивать.
– Не думаю, что все обстоит именно так, как вы говорите.
– Если не так, то, значит, еще хуже.
– Но откуда вы знаете?
– Буду с вами откровенен, Люси. Я тоже не считаю Гитлера освободителем народов от коммунистического гнета. Скажу больше. Я считаю его своим врагом.
– Казанфар, скажите мне честно, вы коммунист? – Люси пристально посмотрела ему в глаза и была так хороша в этот миг, что он едва смог понять, о чем она спросила.
– Нет, не коммунист, но при чем тут это?
– Не люблю коммунистов.
– А нацистов?
– Тоже не люблю.
– Вы знаете, что доктор Кодси скрывает у себя дома немецкого шпиона и палача Майера? Нациста! – вдруг прямо спросил Казанфар. Люси остановилась.
– И все же я была права в своих предположениях. Может, вы и не коммунист, но на их стороне.
– Вы бы предпочли, чтобы я был на стороне нацистов?
– А разве нельзя быть просто человеком на своей стороне?
– Нацисты не оставляют выбора никому. Если ты не за них, рано или поздно тебя убивают. Разве для вас это секрет? Я знаю, что вы на их стороне, Люси. Но я думаю, нет, я уверен, что вас принудили к этому. Вас обманули. Потому… потому что… вы не можете быть с ними заодно. Вы не такая… вы не такая…
– О Боже, вы шпионили за мной?
– Зачем вы так?..
– Тогда откуда… откуда вам знать, какая я?..
– Я знаю, что вы хорошая. Слышите?..
– Вы ничего не знаете обо мне. Ничего. – Люси отпустила его руку и, опустив голову, осталась стоять перед ним, как школьница. Что толку было рассказывать этому, по сути, еще мальчишке о том, как оказалась она в Стамбуле, а затем в Тегеране. Родители ее состояли в коммунистической партии Венгрии. Работали против нацистов в группе Сопротивления. В нее внедрился информатор, по доносу которого диверсанты ликвидировали руководство группы. В измене обвинили родителей Люси, хотя они не совершали предательства. Свои же товарищи приговорили их к смерти. Бесполезно было взывать к справедливости. Супруги до поры ушли в глубокое подполье. Люси оказалась вынуждена уехать из страны, затаив глубокую обиду на коммунистов и боясь их кары. Потому сказала Казанфару с вызовом: – Если вы решите убить меня, то не тяните с этим, сделайте милость…
