Леонид Львович на ходу рассматривал планшет, видимо изучая историю моей болезни, вернее, моих истязаний. Потом пристально вгляделся в показания стоящих у стеночки приборов. Побелел, покраснел, хряпнул планшет о пол и, сжав кулаки, двинулся на толстенького. Тот отпрянул, и мне даже показалось, что жиденькие волосы на его макушке зашевелились от страха. Хотя, может, это был просто сквозняк.
– Вы… вы… вы что? – залепетал доктор. – Что с вами?
– Следы мутагенных изменений, да? Следы наркотических средств в костном мозге?
– Мы должны проверить все ве…
– Все отменить! Отключить!
– Но мы не…
– Сейчас же! Я его забираю! А на вас… вы недолго останетесь главврачом, это я вам гарантирую. Да и вообще, врачом. Ваше место на базаре в мясном ряду!
– Вы что себе позволяете? – взвизгнул низенький. – Пациент почти три дня провел в летаргии, вызванной применением химического…
– Не три дня. Шесть лет. А на счет химического воздействия, наркотиков и прочего бреда, кажется, я знаю, откуда ноги растут. Кто вам, капитан Патрикеев?
– При чем тут…
– При том. Ничего, это будет не сложно выявить.
Леонид Львович выхватил телефон и заорал в него.
– Леша, Костя! Ко мне, быстро! И пусть Света с регистратурой свяжется, срочно документы на перевод ко мне Ярослава Самойленко… Да. Да, с каталкой.
Не прошло и трех минут, как в дверях показались две фигуры в докторских костюмах, но с явной офицерской выправкой.
– Все, коллега, – Леонид Львович презрительно хмыкнул, произнеся последнее слово. – Вам пятнадцать минут на отключение пациента. А потом советую вам засесть за объяснительную. А лучше, за признательные показания.
– Но…
– Что? – взревел Леонид Львович.
– Через десять минут все будет готово, – пискнул доктор и шмыгнул за дверь.
– Эх, Ярик, Ярик, – пробормотал Юлин папа, подойдя к койке. – Что же с тобой случилось? И с Юлей…
Я взглядом попытался дать понять, что обо всем расскажу, как только вытащат эту проклятую трубку. Но он меня не понял, вероятно, решив, что у больного тремор. Резко развернулся на каблуках и вышел из палаты.
6
– Сыночек! Наконец! Спасибо вам, Леонид Львович, спасибо огромное! А то меня и раньше только на полчаса в день к нему пускали, а как очнулся, так и вовсе запретили. Сказали, что случай не… нерарный, и нужно много что проверить и вообще, может, это я его продолжаю всякой дрянью травить… Спасибо! Храни вас Господь!
Леонид Львович даже не улыбнулся на «нерарный случай», а серьезно ответил:
– Не за что, Зинаида Сергеевна. Теперь он быстро на поправку пойдет. Я ему вместо анализов и обследований интенсивную восстанавливающую терапию назначил. Завтра от аппарата искусственного дыхания отключим, и сможет говорить. Через два дня на ноги станет. А через три можно будет уже домой перевозить.
– Вы просто ангел, Леонид Львович! Вы просто чудеса творите! А можно… можно я тут с ним посижу?
– Конечно, Зинаида Сергеевна. Сидите сколько пожелаете. И навещать можете в любое время. Он полностью здоров, просто организм сильно истощен. Я виноват, упустил из виду… Вот и прибрала его эта клиника к рукам. Гранд на исследования в области наркологии отрабатывают, гады. Опыты на коматозных и летаргиках ставят. А может и еще какие деньги… Но с этим уже не мы будем разбираться. Я уже сообщил кому нужно.
– Так что, над Яриком… опыты…
– Пока ничего серьезного, – спохватился Леонид Львович. – Успели только общий спектр исследований произвести. Ничего непоправимого. Говорю – просто сильное истощение.
– Ой, а что же это я все о себе и о себе? Как там наша девочка?
– Без изменений, – помрачнел Юлин папа. – Те же симптомы, что и у Ярослава. Зато есть хорошая новость. Хорошая, в смысле обнадеживающая, хотя лично для меня не очень хорошая. Вчера вечером пришел в себя наш третий пациент. Тот мужчина, которого ударила молния во время грозы, помните? По всем показателям он находился в том же состоянии, что и Ярослав с Юлей. А вчера просто встал и ушел.
– Господи! Как это ушел?
– Вот так. Мед персонал его задержать не смог, он как был в больничной пижаме, так и скрылся. Хотя, судя записям с камер внутреннего наблюдения, был полностью адекватен, осознавал реальность, поддерживал с медсестрами вполне вразумительную беседу. Требовал свою одежду, бумажник и прочие вещи. Но когда ему отказались все это выдать до моего прихода, дожидаться не стал. Вылез в окно и ушел. В пижаме и тапочках, так-то. Сейчас его по всему городу ищут. Эх… Проблема на ровном месте, честное слово. Сбежавший пациент – это же ЧП. Ну да ладно. Прорвемся. Зато есть надежда, что и Юля очнется не через шесть лет, как Ярослав, а скоро, как этот неизвестный тип.
– Дай-то Бог! – тетя Зина разговаривала с Леонидом Львовичем, но все время продолжала смотреть на меня. Вернее, на тело Ярослава.
– Вора еще не поймали? – спросил Леонид Львович.
– Нет. Да и не стала я заявление писать.
– Но почему? Ведь обокрали квартиру.
– Ой, да что они там унесли… Разве что вещи разбросали. Видно, искали что-то… Но ведь у меня и нет ничего такого.
– Ну ковер же украли.
– Да… Только ковер и украли… Ума не приложу, кому он мог понадобиться? Он же старый, выцвел весь, истерся… Да бог с ним. Не хочу жизнь людям портить из-за старой тряпки.
– Зря вы, Зинаида Сергеевна… Вот сойдет ворам с рук ваш ковер, они продолжат кражи. Может, передумаете? Подадите все же заявление?
– Нет, Леонид Львович. Спасибо за совет, но… Не до того мне сейчас. Ярик снова проснулся… а я ведь боялась… боялась… что снова… шесть лет… а тут всего три дня!
– Знаете, Зинаида Сергеевна… Побудьте с сыном. А у меня еще дела. Через пару часов загляну. Вот тут, на поручне, кнопка вызова сестры, на всякий случай.
– Спасибо огромное… Век за вас молиться буду…
– Лучше за Юлю, – улыбнулся Леонид Львович. – Ярослав же только вашими молитвами и пошел на поправку. Уж точно не благодаря процедурам в той больничке, это я точно знаю.
– Я за Юлю и так молюсь. Постоянно.
– Ну вот и квиты, – невесело улыбнулся Леонид Львович.
Глава 18. Нежданный союзник
1
Я вынырнул из темноты небытия, вызванной сильным снотворным, и попал в темноту ночи.
Как я заснул? Не помню. Когда ушла тетя Зина? Тогда я уже спал. Сколько времени я был в отключке? Немного, учитывая, что питательные трубки все еще не отсоединены. Значит, завтрашний день еще не наступил. Скорей бы. Ужасно раздражает эта беспомощность.
Интересно, что меня разбудило?
