Тина шумно выдохнула, чашка звякнула о блюдце, накрытая очередным натиском Тининой груди. Тина отодвинула чашку подальше, придвинула ближе планшет и продолжила чтение.
«От кого: Лиза. Сегодня, 4:40.
А мне пора повзрослеть. Вру я, что ничего не понимаю. Все я понимаю.
А главное, все вижу и чувствую. Я сама виновата, что позволила себе пожить в иллюзии. Самой базовой вещи никогда с тобой не было. Чувства защищенности, которое всегда присутствует, когда рядом любящий человек. Когда ты знаешь, что ты не одна и, хочешь ты этого или нет, он будет заботиться. Потому что иначе не бывает.
Недавно прочла историю. Точно не помню всех деталей, но примерно так: пожилая супружеская пара праздновала золотую свадьбу. За общим завтраком жена подумала:
“Вот уже 50 лет как я старалась угодить своему мужу и всегда отдавала ему горбушку с хрустящей корочкой. А сегодня я хочу, чтобы этот кусочек хлеба достался мне”.
Она намазала себе маслом верхнюю половину, а другую отдала мужу. Но, к ее удивлению, он очень обрадовался, поцеловал ее и сказал:
“Дорогая, ты доставила мне сегодня большую радость! Вот уже полвека я не ем нижнюю половину хлеба, ту, которую я больше всего люблю. Я всегда думал, что она должна доставаться тебе, потому что ты ее так любишь”.
Вот так! Когда любишь, не делаешь, как хочешь, а делаешь то, чего хочет любимый. Так что делаем, как ты сказал. Так будет лучше, значит, делаем, как тебе лучше. Что, собственно, и было мной обозначено тебе сразу. Мы любим Вселенную Вульф. И что я хочу, ее мало волнует. Впрочем, все, что хорошо во Вселенной Вульф, тоже хорошо для меня. Вселенная в целости, и слава Богу. Короче… Не знаю…. Зона нескончаемой турбулентности с вечной дозаправкой и невозможностью приземления; уже не то, что блевать нет сил, уже без парашюта пора выйти…»
– Вот-вот, скоро или суицид, или убийство, – сообщил Павел.
– Думаете? – спросила Тина.
– Уверен! Читай-читай!
«От кого: Лиза. Сегодня, 5:20.
Хотела тебе еще вот что сказать. Про энергию. Точнее, энергетику. Уже говорила, женщина – как твоя батарейка. В моей жизни нет чужих людей. Мои близкие со мной в связке.
Я – интуит. Я могу почувствовать за километры состояние. Я пыталась тебе сказать: не зли меня молчанием. Я плачу. Если бы ты видел меня хоть раз плачущей, ты бы понял, о чем я. Я в этот момент просто вне кожи живу. Меня трясет всю. Физически. Это плохие вибрации. Из меня уходит энергия. У меня ломаются все электроприборы в руках. Аналогично, когда я на позитиве. Я в состоянии атомного реактора, я могу невозможное. Я не экстрасенс, нет, это просто особенность четко ощущать свою энергию. Поэтому я просила тебя беречь меня. Если я в состоянии позитива, я могу его раздавать, как вай-фай, всем близким. На расстоянии. Я говорила… Дед мой умирал, меня рядом не было. Но мне было чудовищно плохо. Я ощущала, что я к небу привязана двумя нитками, вот одну перекусывают ножницами, у меня вся симметрия нарушена, у меня силы отрезают…»
«От кого: Лиза. Сегодня, 5:55.
Я не хотела тебе это рассказывать, но однажды в рассерженном состоянии я сказала какие-то гадости в адрес одного друга, которого считала близким. Сказала “чтоб ты сдох” или что-то такое. И к вечеру его не стало. Как мне рассказали, его машину просто занесло на ровном месте; он был трезв, и место было неопасным совсем. Р-раз – и обнял дерево… С тех пор я стараюсь не говорить близким никаких проклятий… Я боюсь».
– Вот! Я же говорил! – торжествующе сказал Павел.
– Разве это угроза? – удивилась Тина. – Она просто рассказала историю, которая была. И она же боится ее повторения.
– Ну, конечно, – Павел махнул рукой. – С юридической точки зрения, это не угроза. Угроза, по-вашему, это «я тебя убью». А «не нарывайся» или «не заставляй меня нервничать, а то вот некоторые с портрета улыбаются из-за моих нервов» – это не угроза? Это так, образность изложения мысли? Угу…
Тина замолчала, читая дальше про себя, неслышно шевеля губами и не осмеливаясь произнести прочитанное вслух. Павел заметил ее колебания и кашлянул.
– Кхе… Простите, пожалуйста, там что-то интересное? Чего молчим?
Тина покраснела. Выстрелив в довольного Павла глазами, но явно не попав, продолжила читать:
«От кого: Лиза. Сегодня, 6:02.
Уже утро. Эмоции никуда не деваются. Именно поэтому я тебе говорю: пожалуйста, не вызывай во мне негатив. Я не могу, мне страшно, я понимаю, что я вибрирую и тебя “цепляю”. Я же в этот момент думаю о тебе, я говорю с тобой мысленно… Поэтому я прошу тебя: никогда не допускай мой срыв… Лучше скажи любую глупость, но не шути – мне не смешно, я буквально погибаю в этот момент, мне душу достают изнутри без наркоза, меня достают по крупицам ощущений из тела. Не надо меня заводить дальше игнорированием».
«От кого: Лиза. Сегодня, 6:22.
Я тебе это давно пытаюсь сказать. Это связка, она не рвется. Это сообщающийся сосуд. Ты не верил мне. Я говорила тебе: я физически чувствую твое отношение ко мне как к насекомому. Это – предательство! Меня трясет мелкой дрожью. Я не насекомое, я – животное с вибрациями, поэтому мне важно сохранять ровное нежное отношение к тебе. Тебе это нужно больше, чем мне, поверь… Почти отсюда вытекает – МЫ. Если бы не было МЫ, я бы перестала вообще это все поддерживать. Нет связи, и все. Нет ее. Не чувствуешь ее и понимаешь – вот конец. Все. Просыпаешься – щупаешь пространство, а там тишина. Так заканчиваются чувства. Я это все ощущаю, я понимаю, что все живое. Уходи – не уходи, рви, сбегай, уезжай… – это не поменяется.
Учти, если я проснусь и в пространстве нащупаю тишину, ты – умер. И ничто этого не изменит. Значит, это судьба. Даже если ты пока еще лежишь на своем долбаном диване и пялишься в свой телек…»
Павел торжествующе смотрел на Тину. Тина уже несколько минут как перестала орошать слезами планшет и шмыгать носом.
Она посмотрела в глаза Павлу и с испугом прошептала:
– Как он ее защищать-то будет? Она же…
Глава 28
– Говоришь, это странно? – полковник затянулся сигаретным дымом. На этом этаже только ему разрешалось курить на рабочем месте. Остальные сотрудники управления бегали вниз или разбредались по кабинетам, где начальство курить разрешало.
– Это странно, брат, точно тебе говорю. Он, конечно, пропадал пару раз, но хоть кто-то был в курсе, куда он двинул. А тут ни на работе, ни среди друзей никакой информации, – Павел Кременецкий сидел напротив полковника Олега Петрушко и нервно барабанил пальцами по столу.
Все трое – Артем, Павел и Олег – были одноклассниками. Затем жизнь их разбросала: Артем после университета нырнул в юриспруденцию, Павел, получив экономическое образование, подался в бизнес, а Олег заработал орден Мужества, две пули в мягкие ткани и легкую контузию, отстаивая рубежи родины на невидимом фронте борьбы с организованной преступностью.
