Они не понимающе посмотрели друг на друга и попрощались.
Через несколько дней Татьяна Александровна без предупреждения нагрянула к дочери домой, словно хотела застать ее врасплох. Когда раздался звонок в дверь, Вера подумала, что это клиентка пришла раньше назначенного времени и, поспешно переодевая майку на более приличную, побежала открывать.
– Мама? Что случилось?
– Что случилось? Это ты мне скажи, что случилось, – сухо сказала Татьяна Александровна и, без приглашения проходя в гостиную, посмотрела на дочь так, будто та принесла двойку за экзамен.
– Мама, я не понимаю, – засеменила за ней Вера. – Вы опять что-то не поделили с папой?
Татьяна Александровна резко обернулась и выкрикнула в лицо дочери:
– А надо было сразу подавать на развод, да?! Так теперь делают прогрессивные супруги?
Вера открыла рот:
– Откуда ты знаешь?
– Мир не без добрых людей. – Мать села в кресло и уставилась на дочь, ожидая, что та сама начнет говорить.
Вера молча отвернулась к столу, смахнула с него обрезки ткани, сложила стопкой выкройки, повесила на вешалку платье, подготовленное к примерке.
Татьяна Александровна не выдержала:
– Так ты объяснишься?
– Может, сначала ты? – не оборачиваясь, парировала Вера. – Только, пожалуйста, побыстрее, ко мне сейчас придут. Я работаю.
– Я тоже работаю! Но пришлось все бросить и прибежать к тебе!
– Я не просила, – тихо заметила дочь.
– Ну, конечно! Ты у нас молодец, а я паникерша! – Мать сняла душивший ее шейный платок и бросила на журнальный столик. – Я думала, что тебя уже вырастила, что теперь можно расслабиться. Ну, думаю, теперь если только Маша фортель какой выкинет – надо быть начеку. Так нет же! Дитятко и сейчас, в тридцать пять, умудряется насолить!
– Чем? Чем я тебе насолила? Что я опять сделала не так?
– Что не так? Прихожу я сегодня на работу, готовлюсь к тяжелому дню – предстоит проверка библиотечного фонда. И на тебе! Прилетает, откуда не ждали! Первая же читательница приносит мне весть о дочери – три дня назад она, оказывается, подала заявление на развод! Причем приходила вместе с мужем, значит, по обоюдному согласию.
– У тебя сеть шпионов по городу? – У Веры задрожал голос.
– Нет, я всего лишь общаюсь с людьми, и они мне доверяют. Зоя Михайловна работает в суде. Она видела, в какой кабинет вы приходили.
– Ну что ж, дай бог здоровья Зое Михайловне. Получается, ты все знаешь. Что ты хочешь услышать от меня, мама?
– Как что? Объяснений! У вас дочь растет, вы какой пример ей подаете?
– Какой пример? А такой, что если больше нет сил быть вместе, можно по-хорошему разойтись. А не злится друг на друга десятилетиями, – Вера посмотрела в глаза матери, давая ей понять, кого она имеет в виду. – Я хочу, чтобы моя дочь знала, что семья – это когда люди доверяют друг другу, когда рады быть вместе. А не когда живут по разным квартирам и делают вид, что ничего не происходит.
Татьяна Александровна не ожидала подобных нападок, она даже не нашлась, что сказать.
– Или главное – продолжать носить одну фамилию, мама? И чтобы Зоя Михайловна не застукала, да?
– Ах, вот ты как заговорила… А я тебя предупреждала… Сразу видно было, что Андрей человек ненадежный. Я тебе говорила, что с ним ты будешь всегда как на вулкане! У вас с ним все не как у людей, все не по порядку! То вы траур выдержать не можете, то сначала дите рожаете, потом университет бросаете. А нормальные-то люди наоборот делают!
– Наоборот – это сначала университет бросают, а потом ребенка заводят?
– Ты знаешь, что я имею в виду! – не думала отступать Татьяна Александровна. – Не паясничай!
Вера отвернулась, еле сдерживая слезы: почему мать так жестока к ней?
– Где твоя гордость, Вера? Где она была в твои двадцать? Ты согласилась расписаться с ним без свадьбы, без белого платья… лишь бы скорее к нему в койку прыгнуть! Думаешь, мне как матери не обидно было на это смотреть?
– Разве ты не в курсе тех обстоятельств? И кроме того, это моя жизнь!
– Твоя? А моя где? Когда ребенка заводишь – всё! Это до конца жизни. Ты всегда за него переживаешь.
– Мама, ты серьезно думаешь, что ты обо мне сейчас переживаешь?
Татьяна Александровна непонимающе уставилась на дочь.
– Если честно, ты ведь о себе переживаешь. Что я опять твоих ожиданий не оправдываю. Что скажет Зоя Михайловна… – дрожащим голосом произнесла Вера, по пятому разу перекладывая на столе стопку с выкройками. – Ты так бесцеремонно суешь свой нос в мои дела… ты даже не замечаешь, как рвешь мне сердце. Будто ты не пожалеть, а добить меня пришла. Что ж, у тебя получилось. Только давай побыстрее, пожалуйста. Ко мне сейчас клиентка придет.
– Вот ты меня в каком свете выставила… А я ведь всей душой за тебя болею. Сразу дела все бросила и прибежала. Как только узнала, что ты в беде. На работе подменить меня попросила.
– Спасибо. Я не в беде. Я разберусь.
Вера оставила в покое выкройки и опустилась на стул рядом со столом. Сидя спиной к матери, она пыталась дышать медленнее, чтобы успокоиться.
– Да уж, разберись! У тебя целый месяц, чтобы разобраться и все исправить, – тоном директора школы сказала Татьяна Александровна.
– Исправить? – Вера резко повернулась к ней. – Исправить – в твоем понимании это сохранить брак во чтобы то ни стало, да? А почему же ты тогда своей матери советовала развестись?
– Сравнила! Там была прямая угроза жизни. А у тебя прихоть.
– Прихоть? А ты хоть раз спросила, что у меня в душе происходит? Что я чувствую? Что думаю? Тебе ведь всегда было важно, чтобы я домой в девять приходила. А что там я делаю до девяти, о чем думаю после девяти… Может, я всю ночь уснуть не могла и ревела в подушку…
– Ну, что же, – Татьяна Александровна оглядела комнату, взяла со столика свой шейный платок и стала его завязывать перед зеркалом. – Я – мать плохая. Жена тоже. Угу. Понятно. А ты у нас мать хорошая! О чем дочь плачет, знаешь, значит.
Вера дернулась, будто ударенная под дых, и уставилась в окно. Татьяна Александровна сорвала с шеи непослушную косынку и направилась в коридор. На пороге комнаты она обернулась и язвительно добавила:
– И жена ты отличная! Была.
Вера вскочила и пошла за матерью по коридору:
– А по-твоему, надо продолжать жить в браке и страдать? Я развожусь, чтобы снова чувствовать!
Мать остановилась. Повисла пауза. Женщины впились друг в друга взглядами.
