– Да ты всем благодарна. Ох, Вера…
Спор с подругами немного встряхнул Веру: «В чем-то Алекса права. И вообще, меньше знаешь – крепче спишь. Вот я теперь знаю про эту странную влюбленность дочери, и что? Как я могу помочь? Я даже не могу сказать Маше, что знаю об этом. Это все равно, что признаться, что я шпионила за ней. Ни о каком доверии дальше и речи не пойдет.
Господи, но ей же всего четырнадцать! У меня в этом возрасте и мыслей таких еще не было! Или были?
Помнится, пришел к нам в класс новенький мальчик, этакий загадочный красавец. Я тогда даже младше Машки была. О, сколько слез я пролила, когда он вскоре навсегда уехал в другой город! Парадокс: Наташку он, как потом выяснилось, водил в кино, с Алексой даже целовался, а переживала его отъезд больше всех я! Хотя у меня с ним ничего, кроме переглядок и пары записок, и не было. Может, я и впрямь всегда из мухи слона делаю?»
Да, отпускать взрослеющих детей, пожалуй, труднее, чем ухаживать за ними в младенчестве. Самое сложное – справиться с ощущением, что ты больше не нужен. Точнее, ты же понимаешь, что нужен, и очень, но уже по-другому. Научиться выражать взаимную привязанность новыми способами – задачка не из простых. Вера искренне считала, что способ этот – дружба с подростком, доверие и откровенность. Так она себе представляла постепенное отпускание пуповины со стороны родителя. Но почему же это не помогало?
Мать Веры до сих пор не отпустила дочь, и это душит, это не дает дышать свободно, это вынуждает как можно меньше общаться с ней, чтобы снова не выслушивать нотации.
«Так, – сказала себе Вера, – единственное, что я могу сделать для Маши теперь – это сама стать счастливой. Признаться себе, что мой брак не удался, что я с Андреем чувствую себя несчастной, и жить дальше. Так что я все правильно делаю: невозможно наладить отношения с тем, кто не идет на контакт. Этот вопрос закрыт. И пусть он теперь ситуацию с этой Асей сам разруливает, как хочет. Меня это не касается!».
«Меня это не касается. Меня это больше не касается», – как мантру твердила себе Вера целыми днями, чувствуя ледяной ком, забивающийся все глубже за грудину, при любом воспоминании о бегущей по коридору студентке журфака. Надо признать, проблема возникла не вчера, и если бы Вера не тянула с принятием окончательного решения, то сейчас все эти истории с Асями ее уже не касались. А так получается, что мать частично права – Андрей всегда был таким.
«Вы траур выдержать не могли…» – бросила Татьяна Александровна в последнем разговоре. Да, не могли. Андрею было так плохо, Вера должна была быть рядом. Да сама Татьяна Александровна ни за что бы не позволила переехать дочери к любимому человеку, если бы они не расписались! А тогда все было как в страшном сне.
Это случилось в апреле… нет-нет, на майские, точно на майские праздники. Вера оканчивала второй курс литфака, Андрей – третий на спортфаке. Он повез ее за город к отцу, чтобы показать дом, который тот строил втайне от жены. Они долго ехали на электричке, останавливавшейся у каждого столба и переполненной дачниками с рассадой и орущими детьми. Весна еще не успела как следует прикрыть зеленью слежавшиеся за зиму бока земли, но уже то тут, то там благоухала ароматами зацветающих плодовых деревьев. Медовые запахи периодически врывались в открытые окна вагонов и мгновенно таяли в духоте, оставляя сладковатое послевкусие и желание скорее покинуть поезд.
Отец Андрея, Дмитрий Землицын, радушно встретил сына с девушкой. Сам он был некрупным (почти на голову ниже своего взрослого отпрыска), жилистым, с белыми следами от морщин на загорелом лице. Он с волнением провел студентов по огромному двухэтажному коттеджу из натурального дерева: еще никому, кроме сына, он не показывал свое детище – три года строил его день и ночь, продумывал отделку комнат, доводил до ума все удобства, которые должны были поразить его рыжеволосую Лолу. Она была постоянно в разъездах и мечтах стать великой певицей, а он тем временем фактически в одиночку вырастил сына и крепко задумался, чем он, простой парень, за которого она почему-то в юности вышла замуж, может привязать ее к дому. И он придумал чем – домом!
Если не знать о романтическом подтексте идеи, то ее можно было бы посчитать банальной: строитель решил построить дом – ноль оригинальности, правда? Однако задумка состояла в желании провести параллель с «Дневником памяти» Николаса Спаркса, любимым романом Лолы. Она говорила, что это самая красивая история любви, о которой она когда-либо слышала. Героев Спаркса разлучили сначала ее родители, потом – война, и, чтобы вернуть свою любимую, к тому времени уже выгодно обрученную с другим, парень своими руками превратил старинное здание в дом ее мечты, и это сработало.
Отец Андрея надеялся, что сработает и у него. Он ждал возвращения жены с гастролей со дня на день и рассчитывал привезти ее сюда с закрытыми глазами, потом снять повязку с головы и провести по всем комнатам и верандам (зимней и летней), показать кухню в стиле прованс и особую гордость – репетиционный зал, где Лола могла бы реализовывать свои замыслы, не покидая мужа.
Вера была под впечатлением – и от задумки, и от качества ее исполнения. Отец Андрея, заметив ее восторг, осторожно спросил:
– Вы первая женщина, которая видит этот дом изнутри… как думаете, жене понравится?
– Мне кажется, такое не может не понравиться, – искренне ответила девушка.
Андрей при этом еле заметно хмыкнул и вышел во двор. Кстати, еще тогда по этой его реакции можно было понять, что он совсем не романтик. Вера проскользнула за ним на улицу, чтобы спросить, почему он так скептически хмурил брови и молчал всю «экскурсию», но не успела – у коттеджа резко затормозила белоснежная машина. Глядя на нее, младший Землицын обреченно произнес:
– Ну, вот сейчас и посмотрим, понравится ей или нет. Сейчас, небось, сообщат, что она опять на месяц-другой куда-нибудь укатит и можно ее не ждать, – и пояснил Вере, что приехал менеджер его матери, который занимается организацией ее выступлений и записей.
На звук остановившейся машины вышел взволнованный хозяин дома. Увидев автомобиль, он разочарованно улыбнулся: привезти Лолу должен был ее водитель на темном джипе, а не менеджер на своем белом седане. И почему у этого толстого, всегда довольного дядьки сегодня такое растерянное лицо в цвет своей машины?
Дальше все происходило, как в плохом кино. Потный бледный мужчина сообщил, что сегодня под утро Лола разбилась на машине вместе со своим водителем, оба сейчас находятся в морге, он опознал их тела, но в отношении своей родственницы Землицыны могут сделать это повторно. Информация была настолько нереалистичной, что бедному менеджеру пришлось ее повторить несколько раз и в доказательство того, что это не жестокий розыгрыш, продемонстрировать бумаги из морга и фото с места ЛТП.
