– Привет, у тебя всё нормально? Куда запропастилась?
– Да, всё хорошо, спасибо. А у тебя?
– У меня отлично. Лети теперь при деле – хвала началу учебы! А у меня наплыв клиентов. Все наотдыхались, как следует, наругались с близкими, теперь ко мне – разгребать)) Ты, кстати, начала брать клиентов? Могу подкинуть парочку. Там банальные проблемы, не врачебные точно – надо немного скорректировать отношения с родными. И по бюджету они не мои клиенты. Возьмешь?
– Ой. Спасибо, Ирин. Я, наверное, пока воздержусь.
– Почему? Начинать же с чего-то надо.
– Да мне сейчас самой надо разгрести отношения с родными ((Вот приду немного в норму, а то сейчас даже боюсь за чужие проблемы браться, пока со своими швах.
– Что случилось?
– На развод подала.
– Разговаривать с ним пробовала?
– Нет. Больше нет. Какой смысл, если встретились, а он снова молчит и никак ничего не объясняет?
– Тогда все правильно делаешь. А как все было? Ты его прям застукала с кем-то?
– Нет. Но на его работе девушка одна уверяет, что у них что-то было.
– А он что?
– Ни да, ни нет. Да и в целом, ты права не мой это человек. Отчаялась контакт с ним наладить. Живет в каком-то своем мире. И дочь уже чувствует, что что-то не то.
– Ясно. Крепись, сестра. Не сдавайся, береги себя.
– Ириш, спасибо тебе огромное за поддержку, а то на меня мама наехала, мол, не время разводиться, когда дочь – подросток.
– Забей, у их поколения другой взгляд на брак. Сами будут терпеть до последнего и хотят, чтобы мы тоже мучились до конца дней своих. Ну уж нет)) Ты давай дома не засиживайся, выходи в люди! Кстати, может, тебя познакомить с кем?
– В смысле?
– Ну, с мужчиной.
– Не, не надо.
– А, ну ладно, пока рано. Предложу попозже)) Меня, кстати, после разводов друзья очень удачно всегда знакомили. Отличные были переходные варианты, с теплотой до сих пор вспоминаю. Так что как готова будешь – обращайся. И по клиентам, и по мужичкам. Я серьезно.
– Спасибо, Ирин.
– Кстати! У тебя как с сексом было в универе?
– В смысле?
– Ну, препод толковый был по сексологии? Обычно – фигня, и приходится потом самим добирать. У меня сейчас хорошая знакомая набирает курс по сексологии для психологов. Тетка очень дельная, разбирает все по полкам – женский оргазм, аноргазмия, совместимость партнеров и все такое. Интересует?
– А это дорого? Долго учиться?
– Учеба дистанционная, вебинары плюс задания будут давать для самостоятельного выполнения, месяца на два вся байда, начинают с октября. Для своих она хорошую скидку делает, могу замолвить за тебя словечко. В работе штука нужная, рекомендую.
– Спасибо. Я бы поучилась. Сейчас мозги занять очень кстати.
– Ок, договорились.
Вера закрыла переписку с пылающими щеками – настолько это была для нее животрепещущая тема.
Она уже неоднократно пыталась разобраться в столь деликатной проблеме и какое-то время даже вела дневник, выделив под него розовую тетрадь с пальмами, специально подписав ее «Сложные выкройки», чтобы никому из домашних не пришло в голову в нее заглянуть, если случайно наткнутся. Кстати, есть смысл теперь найти ее и просмотреть свою писанину свежим взглядом.
Чему быть – того не миновать. Через неделю Вере позвонила мать и попросила срочно включить телевизор на местном канале. Значит, все-таки увидела репортаж об Андрее…
Вера нажала кнопку пульта и услышала уже знакомый ей текст. Однако теперь репортаж заканчивался эпизодом, где несколько молодых журналистов нападали с микрофонами на выходящего из здания руководителя спортивного канала с требованиями дать комментарии по данному инциденту.
– Какие комментарии? – сухо ответил солидный мужчина, пытаясь пройти между назойливыми корреспондентами. – У вас есть доказательства – идите в суд. Если вина будет доказана, мы уволим сотрудника. Если нет – мы готовы подать встречный иск о защите чести и достоинства и взыскании компенсации за нанесение ущерба репутации.
Далее сообщалось о том, что сам журналист Землицын никаких комментариев пока не дал.
«А вот это интересный поворот, – подумала Вера. – Возможно, все-таки и не виноват. Хотя какая мне теперь разница».
– Вера, доченька, – защебетала в трубке Татьяна Александровна, – какой ужас! Что же ты мне не сказала в тот раз? Я не подозревала, что все так далеко зашло.
– Я не знаю, мам, что и куда зашло. Не хочу больше с этим разбираться. Можешь не говорить пока Маше и отцу?
– Да, конечно. Не переживай, я – могила. Но ведь это показали по телевизору… и кто-нибудь может им донести.
– Да уж, мир не без добрых Зой Михайловн…
– Вера! А он сам что говорит?
– Ничего не говорит, мам. А я больше не спрашиваю.
– Вот и правильно. Нечего унижаться. Раз молчит, значит, виноват. Господи, какой позор.
– Мама…
– Всё-всё, молчу, прости.
Легок на помине, Андрей позвонил жене в тот же день, спросил, как дела, и сказал, что его опять отсылают в командировку на неопределенный срок, чтобы он был недоступен офлайн ни для каких начинающих журналистов. И ни слова больше. Поздно вечером он перевел на карту Вере большую сумму денег. «На всякий случай» – так было указано в комментарии.
Вера каждый день молилась, чтобы история с обвинениями Андрея не дошла до Маши – она не знала, что говорить и как себя вести, если дочь начнет задавать вопросы. Но, слава богу, современные дети не смотрят телевизор, а свой ролик из интернета Ася Хорейн удалила сама – сразу после заявления руководства спортивного канала о возможности встречного иска в случае клеветы. Корреспонденты местных теленовостей пытались после этого найти зачинщицу скандала, но не смогли – она не отвечала ни в соцсетях, ни по телефонам, не открывала дверь в квартире – будто провалилась под землю.
Подруги Веры рвались в бой, чтобы найти девицу и побеседовать с ней тет-а-тет, но Землицына просила их не делать этого. У нее были дела поважнее: через неделю должна была вернуться с фестиваля Кит, а поговорить по душам с Машей все никак не удавалось. Обещание не сообщать пока дочери о разводе, данное Андрею, мешало Вере устанавливать контакт с Машей – как можно вызвать подростка на откровенность, если сама не можешь быть до конца честной?
