Вскоре Уильямс сидел на диванчике в уютной гостиной и потягивал кофе из изящной чашки. Напротив в одинаковых больших креслах расположились мать и бабушка Трейвона Реймондса. Обе вели себя очень вежливо и были приветливы.
– Так вы работаете на миссис Робертс, – уточнила Марша. – Хорошая она женщина. Конечно, мы мало общались. Все больше с ее покойным мужем, доктором Робертсом. Уж вот кто был ангелом во плоти, так это мистер Дуглас. Добрый, с легким нравом.
– Ангел во плоти, – эхом повторила пожилая женщина.
– А миссис Робертс дала Трею работу, она даже платила за него страховку. Мы всегда будем благодарны этой семье за поддержку. – Марша помолчала. – А зачем она вас наняла?
– Как и вы, моя клиентка сочла, что полиция ничего не делает для поимки преступника. К тому же ей самой угрожает опасность.
Женщины переглянулись.
– Вы говорите серьезно? Мы не знали этого.
– Кроме вашего сына погибла и другая женщина, Лиза Флэннаган.
Марша промокнула глаза платком.
– Я знаю о ней. Трей говорил. Он был влюблен в нее, как мне кажется. Эта Лиза была пациенткой Никки Робертс. Бедная девушка! Сколько грязи вылили на нее газетчики, стараясь опорочить. Писали, что она блудница, встречалась с женатым. Разве так можно? Ее жестоко убили, а они пишут о блуде.
– Согласен в вами, мэм, – кивнул Уильямс. – Вы не поможете мне? Я хотел бы знать, какие именно вопросы задавал вам мистер Джонсон, чтобы сделать выводы о тех версиях, которые прорабатывает полиция.
– Версии? Господь с вами! – всплеснула руками бабушка Трея. – Он даже вопросов не задавал, просто кидался обвинениями. Говорил, что Трей торговал травкой или что-то вроде этого.
– И это наглая ложь, – добавила миссис Реймондс, гневно вспыхнув. – Мой сын не касался наркоты почти два года благодаря семье Робертс.
– Меня не надо убеждать, мэм, я знаю. Так что, Джонсона интересовали только наркотики?
– Да. Требовал выдать его контакты, рассказать о дилерах и местных бандах. А ведь мой сын был хорошим парнем, мистер Уильямс. Но этот коп не желал слышать ни единого доброго слова о Трее. Кажется, его это лишь бесило. Поняв, что про наркотики ничего выведать не удастся, он принялся расспрашивать об отношениях Трея и Никки Робертс, о том, чем мой сын занимался в офисе доктора.
– Джонсон решил, что рабочие обязанности Трея помогут в расследовании?
– Уж не знаю, что он решил. Думаю, он решил, что самая лучшая идея – стоять в моем доме и орать на меня. Он говорил гадости о докторе Дугласе и его жене. Якобы именно по их вине этот район кишит наркотиками и болезнями. Мол, из-за этих двух полиция бессильна помочь или что-то в этом духе. Да как будто полиция пыталась помочь! Потом он начал утверждать, что доктору Робертс плевать на Трея, что она скорее всего связана с теми, кто убил Трея. – Глаза женщины налились слезами, и она умолкла.
– Не нужно так переживать из-за его слов, – мягко произнес Уильямс.
Бабушка Трея погладила миссис Реймондс по плечу.
– Мы сказали этому копу, что все это вздор, но, говоря по правде, ему было совершенно плевать, что мы думаем. У него есть готовое мнение о Никки Робертс и нашем сыне. И правда его не волнует.
Промокнув салфеткой глаза, Марша добавила:
– А потом этот хам заявил, что мы скрываем факты и покрываем убийц. И что, если он узнает, что мы утаиваем важные улики от следствия, наши черные задницы окажутся за решеткой. Он так и сказал: черные задницы. И еще заявил, что найдет подельников Трея, и ушел очень разгневанный. Уж не знаю, кого он там собрался искать… скатертью дорожка.
Уильямс постарался утешить женщин и поблагодарил за кофе и уделенное время.
– Если узнаете что-то новое, пожалуйста, позвоните мне. Любая мелочь может иметь значение. Номер у вас есть. Звоните даже ночью.
– Благодарим вас. – Миссис Реймондс пожала ему руку. – Обязательно. И передавайте привет доктору Робертс.
Выйдя на улицу, Уильямс заколебался, прикидывая, что предпринять дальше. Всего в квартале от дома Реймондсов находилась главная «торговая площадь», где толкали наркотики любого вида. Несмотря на дурную славу, это место было единственным, куда белый мог сунуться без опасения нарваться на неприятности: дилеры привечали покупателей с любым цветом кожи.
Возможно, именно в этот район направился Джонсон. Он был разгневан, даже взбешен и одержим жаждой действий. Пусть этот коп и редкий засранец, но у него была репутация крайне смелого и решительного человека. К тому же его бесило видимое бездействие полиции в отношении наркоторговли. Поэтому предугадать дальнейшие действия Джонсона было не трудно.
Уильямс взглянул на часы. Коп ушел от Реймондсов час назад, значит, горизонт должен быть чист.
Прыгнув в машину, Дерек медленно поехал по улице. Окрестности выглядели вполне мирно, хотя это было обманчивое впечатление. Сунуть нож под ребра здесь могли с самой радушной улыбкой. Проехав ярдов двести, он наткнулся на троих латиносов.
На прекрасном испанском – после неудачного пребывания в Мехико-Сити в поисках пропавшей Шарлотты Клэнси Дерек решил выучить язык – он спросил парней, не ошивался ли поблизости полицейский и не задавал ли вопросов от Трее Реймондсе. Парни окинули его безразличными взглядами.
Протянув им несколько двадцатидолларовых банкнот и пачку сигарет, Дерек попробовал еще раз:
– Полицейский этот очень толстый, очень белый и очень грубый. Этакий говнюк.
– Был такой, – ухмыльнулся один из парней. – Но с ним не стали говорить. Тогда он пытался что-то узнать у тех торчков на углу. – Он кивнул на нескольких оборванцев, развалившихся на зеленой травке поодаль.
– Спасибо, – ответил Уильямс, протянув еще двадцатку. – Трея никто из вас не знал?
Тот, что ухмылялся, мрачно кивнул.
– Слыхали о таком. Его порезал зомби.
– Ты веришь в зомби? – спросил Уильямс.
– Да какая разница? – пожал плечами парень. – Этот Трей тут не бывал.
– Он не употреблял? – уточнил Уильямс.
– Ну, я его не видел.
– Но разве раньше он не торговал?
– Может, в другом районе? Например, в Вест-Сайде? Я слыхал, он дружил с парой толкал.
Дерек благодарно кивнул и направился к наркоманам на траве. Двое из них то ли спали, то ли находились под кайфом: они валялись, закрыв глаза и кутаясь в вонючие спальные мешки. Еще один сидел, подтянув под себя ноги, и говорил сам с собой. Длинная седая борода, грязная и спутанная, дергалась, когда он принимался трястись от беззвучного смеха. Единственной, кто казался немного вменяемым, была молодая девчонка, костлявая, бледная, с темными кругами под глазами.
Уильямс протянул ей купюру с легким чувством вины: он прекрасно знал, на что пойдут его деньги.
