У Дерека был серьезный повод опоздать. Информация, которую он узнал от Тины Дрейтон, была слишком важна и от нее многое зависело. Дерек коротко, но достаточно точно все записал, а на случай, если с ним что-нибудь случится, решил передать эти записи кому-нибудь на хранение. Но кому можно доверять?
«Знание, конечно, сила, – думал Дерек, – однако эта сила способна убивать».
Торопливо надев майку, Дерек дописал письмо и нажал «отправить».
– Алан, надеюсь, ты не будешь меня ненавидеть, – прошептал он едва слышно, представляя, какова будет реакция адресата.
Уильямс застегнул ремень брюк и потянулся за ботинками, когда в дверь позвонили.
Что? Сейчас?
Уже очень давно к нему никто не приходил.
Кто-то из адвокатов Лорейн? Судебные приставы? Но он недавно отправил ей чек!
Дерек зашнуровал ботинки, сунул в портфель нетбук и распахнул дверь.
– А, это ты. – Он удивленно уставился в знакомое улыбающееся лицо. – Что тебе тут нужно? Прошу прощения, но я здорово опаздываю на встречу…
Первая пуля разорвала ему грудную клетку, вторая и третья прошили шею и голову.
Уильямс упал на пол с распахнутыми глазами, в которых застыло вечное удивление.
Дерек Уильямс так и не появился.
Никки гадала, что же ей делать дальше.
Анонимно снять гостиницу подальше от города и некоторое время сидеть, не высовываясь и ожидать от него знака?
Поехать домой и забыть все, о чем они говорили?
Остаться в баре и заказать себе порцию выпивки покрепче? Или две порции. А может, и все три.
В конечном итоге она выбрала последний вариант. Разочарование было так сильно, что ощущалось почти физически. Никки было плевать на Луиса Родригеса, наркокартели и коррупцию в мэрии, плевать на судьбу Брендона Гролша и на то, что ему могла требоваться помощь. Ее волновало лишь одно: она снова ни на шаг не приблизилась к разгадке тайны Дугласа и Ленки. Никки знала, что не успокоится до тех пор, пока не прольет свет на эту тайну. Но это случится точно не сегодня. Что ж, не худший повод напиться.
Было уже десять часов вечера, когда бармен участливо коснулся ее руки. Миссис Робертс так напилась, что, похоже, задремала, уронив голову на стойку.
– Хотите поехать домой, мисс? – спросил бармен.
– Спасибо, я сама.
С соседнего стула спрыгнул детектив Гудман и протянул бармену банковскую карту.
– Приготовьте крепкий эспрессо, пожалуйста, и стакан воды безо льда, – сказал он.
– Одну минуту.
Бармен испарился.
Никки медленно повернула голову и уставилась на Гудмана, пытаясь понять, как он оказался в баре.
– Ты не Дерек, – промямлила она, пытаясь силой воли свести два лица, прыгавших перед глазами, в одно.
– Нет, – ответил Лу, стараясь не пялиться в глубокое декольте. – Я не он.
По речи Никки и смазанной губной помаде было понятно, что выпила она немало. А ведь она привыкла все контролировать и оставалась собранной в любой ситуации. Эта слабая, беззащитная версия строгой доктора Робертс вызывала очень незнакомые желания. Впрочем, момент для нежностей был неподходящий.
– Где Уильямс? – спросила Никки и внезапно ткнула пальцем ему в грудь. – Он не явился. А ты явилс… – Язык у нее заплетался. – Ты опять следил за мной?
Бармен поставил перед Никки чашечку кофе и стакан воды. Гудман ждал, пока она выпьет горький напиток, морщась от отвращения.
– Никки, мне нужно, чтобы ты пришла в себя, – с нажимом произнес детектив и подвинул к ней стакан с водой, но она покачала головой.
– Я в норме. А что… что такое?
– У меня плохие новости, – мрачно сказал Гудман. – Дерек Уильямс мертв.
Никки нахмурилась, пытаясь осознать смысл этих слов.
– Нет, это не так. Он мне недавно прислал сообщение.
– Когда именно?
Никки, прищурив один глаз, посмотрела на часы.
– Часа три назад.
Гудман взял ее телефон и проверил сообщения.
– Его застрелили на пороге собственной квартиры, видимо, вскоре после этого. На пистолете был глушитель, поэтому никто ничего не слышал. Стрелял профессионал.
Низкий гул заполнил уши Никки и стал расти, пока не сделался оглушительным. Она видела, как движутся губы Гудмана, но слов не слышала, словно Лу говорил за толстым звуконепроницаемым стеклом. Со зрением ее тоже что-то произошло. Теперь она все видела четче обычного, внимание цеплялось за странные детали. Вот плывет в стакане ломтик лимона, ярко-желтый, покрытый пузырьками. Бутылки на полках за стойкой выделялись пестрыми этикетками. Все это буйство деталей внезапно поплыло и закружилось, сливаясь в хоровод и теряя всякий смысл. Значение имели только два слова, почти осязаемых, живых: «Уильямс мертв».
– Никки! – Гудман тряс ее за плечи и кричал в лицо так громко, словно кто-то включил звук. – Приди в себя! Что собирался тебе сказать Уильямс?
Она мотала головой, словно кукла.
– Возьми себя в руки, Никки. Это жизненно важно! Я не смогу защитить тебя, если не узнаю, кто и что тебе угрожает.
«Бедный Дерек. Он был хорошим человеком. Он так старался помочь, так хотел справедливости. И вот он мертв. Мертв из-за меня!»
– Это я. Все из-за меня.
– О чем он хотел поговорить? – настойчиво спрашивал Гудман.
– Ленка, – вяло сказала она.
– Любовница Дугласа?
Глаза Никки широко распахнулись.
– Так ты знал?
– Джонсон рассказал. Он также откопал, что на момент аварии она была беременна. Почему ты нам лгала, Никки?
– Я не лгала… просто скрыла правду.
– И почему ты скрыла правду?
– Потому что это никак не связано с убийством моей пациентки и Трея. И потому что я не подписывала обязательства делиться деталями личной жизни, ясно? – истерично воскликнула Никки.
– А если связано? – возразил Гудман. – Если авария, в которой погиб твой муж, и остальные убийства связаны?
Она пожала плечами. Сейчас ей было трудно думать о чем-то другом, кроме смерти Уильямса.
Гудман с трудом скрывал нетерпение.
– Никки, прошу тебя, сосредоточься. Мне нужна твоя помощь. Уильямс собрал вещи. Он хотел уехать. Как вижу, у тебя тоже с собой сумка. Куда вы собирались?
– Подальше отсюда, – пробормотала она. – Не вместе. Мы должны были здесь встретиться и поговорить, а потом затаиться. Уильямс сказал, что город для нас небезопасен. Похоже, он был прав.
– А он объяснил почему?
– Он говорил что-то о порочном круге, о том, что все повязаны. О наркокартелях, которые проникли в мэрию. Я не знаю точно.
