– Не знаю, сэр.
– Она не знает, – прорычал Джонсон и рухнул в кресло, прикрыв глаза.
Дело становилось все запутанней. Ему позарез требовалось найти Гудмана. Они довольно долго лгали друг другу, но сейчас это не имело значения.
Сегодня Джонсон проверил сотни документов и лицензий на ношение оружия, а также побывал в инвестиционном банке Картера Беркли, куда его привела одна из ниточек расследования и где он узнал много странных и удивительных вещей.
Джонсон отлично знал, почему скрывал правду от напарника, однако не догадывался о мотивах, которыми руководствовался Гудман. Но сегодня в офисе Картера Беркли до Джонсона дошло!
В этом опасном мире они с Гудманом двигались вслепую, не доверяя друг другу, и потому все больше запутывались.
Глупцы!
– Детективу Гудману позвонили, – нервно пояснила Летиша. – Не знаю, кто именно, но он тотчас сорвался с места. Полагаю, именно поэтому он вас не дождался.
Джонсон стиснул ладонями виски, сердце стучало, как у загнанной лошади.
«Думай, думай же!»
Петля затягивалась. Паника играла против него.
«Думай!»
Рабочий стол Гудмана, в отличие от стола Мика, был чист и пуст, но возле клавиатуры Джонсон заметил открытый конверт, адресованный Никки Робертс, и счет с запиской. Удивительно, но рядом лежал телефон Гудмана, как если бы напарник вышел на пару минут или сорвался с места в невероятной панике, забыв обо всем. Джонсон рассмотрел конверт, счет и записку, уделив особое внимание комментарию Никки о нем самом: «Джонсон по самые уши увяз в этом деле…»
«Вот тупая курица! Лезет во все на свете! Такими темпами она и сама увязнет так, что не вытащить!»
Мик сунул записку и счет в карман и взял телефон напарника. Джонсон уже давно знал пароль, поскольку привык следить за окружающими его людьми. Пальцы забегали по экрану, прокручивая список звонков, сообщений, историю мессенджеров. Через пару минут он переслал на собственный телефон все, что ему требовалось, и удалил следы из истории телефона Гудмана.
Взглянув на часы, Мик обомлел от ужаса. Шесть двадцать! Время летело слишком быстро. Что, если он уже опоздал?
Проверив пистолет, Джонсон торопливо вышел из управления. Пора разобраться с этим делом раз и навсегда.
Никки зажмурилась, ожидая, что пуля вот-вот размозжит ей череп. По крайней мере смерть наступит мгновенно, и Никки не будет биться в многочасовой агонией, как несчастный Уилл Баден. Удивительно, но она совершенно не боялась. Самое сильное чувство, которое Никки испытывала сейчас, – досада, что она так и не узнает развязку истории.
Однако выстрела не последовало. Никки открыла глаза и увидела лицо Луиса Родригеса, на котором застыло выражение радости и жестокости.
– Зачем торопиться, доктор Робертс? Вы не хотите поболтать до того, как встретитесь с Создателем?
– Это вы убили Уилла Бадена? – уточнила Никки, и при этом у нее даже голос не дрожал.
– Так и есть. – Луис слегка улыбнулся с видом человека, услышавшего комплимент.
– За что?
– А нужна причина? – Он расхохотался, но заметив удивление на лице Никки, пояснил: – Ах, прекратите, доктор Робертс! Уж не осуждаете ли вы меня? Ведь этот старый кретин изменял своей дорогой жене. Вы, как никто другой, должны разделять мое презрение к Уиллу.
– И все же за что? – настаивала Никки.
– За жадность, – пожал он плечами. – Уилл брал себе больше, чем мы договорились. И как выяснилось, обман длился давно, а жадность Уилла росла. В Мехико, конечно, он вел себя как послушная собачка, но здесь, в Лос-Анджелесе, его аппетиты все росли, и он чувствовал себя безнаказанно. – Родригес задумчиво посмотрел на изувеченное тело на стене. – Я излечил его от ощущения собственной неприкасаемости. Любого можно найти и наказать.
Его глаза сверкнули, пистолет в руке прыгнул, и Никки приготовилась к выстрелу. Однако Луис Родригес усмирил свой гнев и снова улыбнулся.
– Еще вопросы?
– Что вы сделали с Анной?
Казалось, этот вопрос его удивил.
– С Анной? Ничего такого, что ей бы не понравилось. – Улыбка стала шире. – Видите ли, доктор Робертс, моя жена любит подчиняться и обожает, когда над ней доминируют. Странно, что вы, психотерапевт, этого не поняли. Впрочем, вы никогда не знали Анну так, как знаю ее я.
– Зато я знаю, что она вас боится. Анна убежала от вас, потому что чувствовала себя запертой в клетке. Вы лишили ее воли и права выбора!
Улыбка слетела с губ Родригеса.
– Знаете, мне нравится, что вы ее защищаете. Даже сейчас, когда знаете, что она заманила вас в ловушку.
– Это вы ее заставили. Точно так же как заставили смотреть на пытки Уилла Бадена. Вы ее избили.
Луис покачал головой.
– Ах, доктор Робертс, вы действительно так и не поняли. Она делала все это не потому, что я заставлял ее, а потому, что любит меня. Как бы Анна ни ценила вашу дружбу, она все равно будет защищать меня и делать то, что нравится мне. Как бы вы ни старались разрушить наш брак, ее сердце все еще принадлежит мне.
– Это чушь! – бросила Никки, чувствуя, как тает уверенность.
Анна действительно заманила ее на этот склад. И почему она так убеждена, что ее роль в убийстве Уилла Бадена всего лишь роль жертвы?
– Знаете, мне следовало вступить в игру гораздо раньше, – продолжал Луис, покачивая пистолетом. – Ирония в том, что я должен был избавиться от вас куда раньше, чем вы познакомились с моей женой. Как раз тогда, когда этот трусливый щенок Беркли решил, что нет идеи лучше, чем отправиться к мозгоправу. Из всех его идиотских затей эта была самой идиотской!
– Картер Беркли? – прищурилась Никки. – Как он связан с вами?
– Он так и не сдал меня? – Луис расхохотался. – Ну да теперь поздно. Доктор Робертс, я расскажу вам одну историю. Быть может, тогда некоторые кусочки мозаики сложатся для вас в полную картину. Итак, жил-был один мужчина. Не юнец, нет! Зрелый мужчина, в расцвете сил.
У Луиса Родригеса был приятный, глубокий голос, и говорил он тем неторопливым тоном, от которого легко впасть в транс. Его хотелось слушать, несмотря на чудовищные обстоятельства рассказа. Никки уже не удивляло, что юная Анна без памяти влюбилась в этого страшного человека.
– Представьте, что этот человек находится в лесу, в нескольких милях от Мехико-Сити. Прекрасное уединенное место. Жаркая, душная ночь, полная луна. Он ждет девчонку. Девчонку, прекрасным юным телом которой он не раз наслаждался на протяжении долгих месяцев. В этот раз все должно быть иначе, по-особенному.
Никки, почувствовав легкий озноб, словно ее погружали в гадкую болотную жижу, поежилась. Было видно, что рассказ затягивает Луиса Родригеса, заводит. Она вспомнила откровения Картера Беркли на последнем сеансе. Деревья. Ночь. Луна.
