Детектив ненавидел замкнутые пространства. В них он чувствовал себя загнанной крысой. Однако времени на размышления не было. Двое громил могли услышать скрежет решетки и пойти на обход здания. Едва ли парни станут задавать вопросы!
Лу Гудман торопливо полез в люк ногами вперед и подтянул за собой отвалившуюся решетку, чтобы скрыть следы взлома.
Лаз был темным и крайне душным, сердце забилось чаще. Гудман почувствовал волну гнева на Никки Робертс. Глупая женщина! Какого дьявола она потащилась на встречу одна? Прискакала по первому зову Анны Бейтман! Доверчивая овца! Ей, очевидно, не хватило смерти Дерека Уильямса, чтобы начать действовать с оглядкой.
Нет, конечно, она умница и красавица, но влезть в столь опасное дело, где погибали люди, и при этом не научиться осторожности, так неразумно с ее стороны.
– Расскажите про Трея. Его же смерть тоже неслучайна? – спросила Никки, не отрывая взгляда от дула пистолета, наставленного на нее. Вспышка гнева Луиса Родригеса, обвинявшего ее в желании разлучить жену с любящим мужем, ревность и бешенство вполне могли стоить ей жизни в эту же самую минуту, поэтому Никки решила переключить его внимание. Она надеялась, что самодовольство и болтливость Родригеса дадут ей отсрочку.
Рука, сжимавшая ствол, слегка расслабилась. Луис театрально закатил глаза.
– Да он просто идиот. Жил бы дальше, как все, так нет же! Мы дали ему шанс.
– Какой еще шанс? Он что, задолжал вам денег? – не поняла Никки.
Она вспомнила версию Дерека, что Трей продолжал толкать наркотики и работал на какую-нибудь местную банду. Потом в памяти всплыла чековая книжка Уильяма Бадена, засунутая в его перекошенный рот.
– Немного задолжал, это правда, но дело было совсем не в деньгах.
– А в чем же? Вы не могли простить ему, что он ушел из семьи и начал новую жизнь?
Луис прохладно улыбнулся.
– Вы путаете меня с мелким толкалой, доктор Робертс. Трей не был частью семьи. Мне плевать, чем он занимался на улицах, это птица не моего полета. Он был простым покупателем. А покупатели приходят и уходят.
Никки нахмурилась.
– Но его пытали перед смертью. Что он такого сделал? Чем это заслужил?
Родригес зевнул, и миссис Робертс испытала острое чувство отвращения к этому бессердечному человеку. Как Анна могла выйти замуж за это чудовище? Он же настоящий садист! Пусть она не знала об источнике его доходов, не знала о совершаемых им преступлениях, но каким психопатом он был, она не могла не чувствовать! Как можно быть настолько слепой?
Или можно?
– У Трея Реймондса кое-что было, – сказал Луис. – Я предложил свою цену, он отказался. Это стало серьезной ошибкой с его стороны.
– Да что такого могло быть у Трея, чего нет у вас? – воскликнула Никки, и ее глаза наполнились слезами. Со смерти Трея прошло немало времени, а боль от потери до сих пор не утихала. Внезапно гнев на Луиса Родригеса ослепил ее. – У вас есть деньги, вы владеете миллионами! А у Трея самой ценной вещью был скейтборд, который подарил ему Дуглас!
– Самые ценные в мире вещи нематериальны, доктор Робертс, – заметил Луис Родригес. – Трей владел информацией. Он мог достать ваши записи про Анну. Так я узнал бы самые потаенные страхи и надежды жены. Я попросил Трея, поначалу ласково, продать мне ваши записи, но он отказался. И вот парень мертв.
– Но ведь… – ахнула Никки, – Трей не мог их взять. Все записи хранятся под замком, это конфиденциальная информация!
– Ложь! – рявкнул Родригес. – При необходимости их можно изъять. Что и сделали копы!
– Но у них нет записей про Анну, – призналась миссис Робертс. – Просто потому, что я ничего не записывала.
– Не записывали? Но почему? – не поверил ей Луис.
Никки пожала плечами.
– Она просила не включать диктофон. Может, и надо было настоять, но я не сделала этого: мы просто говорили. – Никки закрыла лицо руками. – Вы требовали у Трея то, что он не мог вам дать. Записей не существовало, а вы убили из-за них человека, убили просто так!
Луис задумался, а затем начал смеяться – сначала тихо, а потом все громче и злее.
– Итак, комедия ошибок продолжается. – Он смахнул выступившие слезы. – Рад, что вы мне это сказали, доктор Робертс. Какая ирония! Что ж, значит, все записи хранятся в вашей памяти. Так что можете быть спокойны, вас я убью не просто так.
Суровый взгляд Родригеса говорил, что на этот раз отсрочек не будет.
– Что ж, в добрый путь, дорогая. В каждой пьесе, даже самой бездарной, бывает финальная сцена. Спектакль окончен, прощайте, доктор Робертс.
– Гори в аду! – успела крикнуть Никки.
Раздался грохот, и стало темно.
Глава 37
Сначала стало темно.
И тихо.
Ни дыхания. Ни движения.
Полная тишина и темнота.
«Для смерти мрачновато», – успела подумать Никки и тут же услышала гулкий стук своего сердца. Время начало ускоряться, а затем пришла боль – острая, обжигающая.
Нога.
Никки нащупала липкую рану. Ее подстрелили чуть ниже колена.
Тут она наконец поняла, что вовсе не смерть или ее померкшее сознание были причиной кромешной тьмы вокруг. Кто-то просто выключил в коридоре свет.
Должно быть, Господь услышал ее мольбы! От неожиданности Родригес дернулся и промахнулся, и пуля попала ей в ногу.
Никки тихо застонала.
Это было ошибкой.
Почти мгновенно раздался шорох, и она услышала смех Родригеса.
Никки лежала не двигаясь.
Шаги.
Затем Родригес, судя по звуку, поскользнулся, и раздались проклятия на испанском.
– Я слышал тебя, сучка! – заговорил ее враг с бешенством. Голос звучал близко, на расстоянии вытянутой руки. – Я тебя найду.
После того как Лу Гудман дернул рубильник, подвал моментально погрузился в темноту.
Детектив искренне надеялся выиграть хоть немного времени, сбить Луиса Родригеса и его людей с толку, однако и сам оказался в замешательстве. Разглядеть хоть что-то было невозможно. Его словно положили в холодный гроб. Гудмана охватил первобытный ужас.
«Дыши. Дыши медленно, неторопливо».
Дыхательная гимнастика заставила сердце унять торопливый бег. Лежа на полу, Гудман старался успокоиться.
«Теперь думай».
Он полез в карман за телефоном, но аппарата не было: похоже, оставил в участке. К счастью, на брелоке ключей от машины был крошечный фонарик. Торопливо нажав крохотную кнопку, Гудман включил свет. Узкие стенки «гроба» тотчас раздвинулись, превратившись в стены подвала, вдоль низкого потолка которого шла вереница труб, покрытых изоляцией. Прямо перед детективом зиял люк вентиляционного хода, через который он попал в подвал. Впереди, всего метрах в пяти, находилась металлическая лестница. Гудман осторожно пополз к ней, остерегаясь порванных проводов и осколков стекла на полу. После резкого хлопка парой этажей выше наступила тишина. Что, если этот хлопок – звук выстрела из пистолета с глушителем, а Никки лежит мертвая у ног Луиса Родригеса?
