Я встретился с поразительно приземленным Александером и его более практичным старшим сыном Расселом, который руководит сохраненным Хоббитоном, ставшим одной из главных достопримечательностей Новой Зеландии. Как бы странно это ни звучало, я пообедал с ними в «Зеленом драконе». На самом деле это роскошно отделанная копия знаменитой таверны Хоббитона, где стоят вручную сделанные кожаные кресла и трещит огонь в камине, но при этом все обычного размера – для людей. Там подают особые сорта пива из Южной чети (у таверны стоит целая пирамида бочек).
Расселу не пришлось уговаривать отца или подливать ему эля, чтобы тот в очередной раз рассказал свою любимую историю.
Мне также повезло исследовать Южный остров на вертолете в прекрасной компании покойного мистера Камера, который показывал мне многочисленные холмы, утесы, каменистые равнины и ледниковые террасы, куда не добраться никому, кроме отважных скалолазов, если только ты не летишь на одном из киношных вертолетов. Камер помнил все места, где снимали Средиземье. Они навсегда остались в его памяти. Он также показал мне округлую вершину Снежной фермы Уайорау неподалеку от Отаго, где Роланд Эммерих снимал картину «10 000 лет до нашей эры» – один из многих фильмов, создатели которых обратили внимание на пейзажи Новой Зеландии, увидев на экране Средиземье. Увлеченный своим делом, но непостижимый Камер вырос в Данидине на Южном острове и не только искал натуру для съемок, но и работал проводником и фотографом среди зеленых гор Фьордленда. В нем было что-то от одинокого рейнджера – он легко читал местность, но в компании неизменно замыкался в себе.
Камер прекрасно знал книгу. Когда специалист по подбору натуры Ричард Шарки включил его в команду скаутов, собранную для осмотра целого ряда возможных локаций для съемок, Камер сказал, что у него был наготове «целый ряд местечек», которые ждали этого момента. Удаленные, нетронутые, неземные уголки, преисполненные величия, вполне могли стать Ступенями Димрилла, Амон Хеном и Андуином. Камер знал, где искать Средиземье.
«Что могло быть приятнее?» – сказал он, когда под нами лоскутным одеялом раскинулся Куинстаун.
Но было одно исключение. Ни разу в своих странствиях Камер не видел Хоббитона. Толкин описал его слишком точно, сделав почти идеальным. Невысокий холм с огромным дубом, запруда у мельницы, поле с праздничным деревом – все это было отражением вустерского детства Толкина. Именно ради этой идиллии Фродо вынес свою ношу. Писатель даже снабдил свой текст акварельной иллюстрацией. Но не стоило и думать о том, чтобы создать Хоббитон на компьютере. Именно здесь начинался их фильм – именно здесь они должны были показать «целостность» мира Толкина.
«Фродо не пытается спасти мир, – поясняет Ордески, – он пытается спасти Шир. А Шир – часть мира».
Камеру показалось, что он нашел «сносную» локацию в другой области Северного острова, но чутье подсказало ему еще раз облететь на самолете зеленые холмы возле Матаматы. Скругленные ледниками холмы Новой Зеландии более всего напоминали английский пейзаж. Внимание Камера привлек небольшой яйцеобразный холм, покрытый изумрудной травой, у подножия которого блестело небольшое озеро. И как только он раньше его не заметил? Он попросил пилота подлететь ближе, и сердце замерло у него в груди. На берегу озера стояла величественная, хоть и корявая сосна, а рядом с ней раскинулась небольшая поляна, окаймленная кустами. Он нашел праздничное дерево. Местность была довольно холмистой, и рядом не было ни единого рукотворного объекта, за исключением одинокого сенного амбара. Не было ни дорог, ни домов, ни линий электропередач – ничего. Случилось чудо.
Едва приземлившись, Камер отправился на ферму, где постучал в дверь Александера. Не успел тот и глазом моргнуть, как по его угодьям уже покатилась целая вереница внедорожников, напоминающая президентский кортеж. Сидевшие в них люди – Джексон и команда художников – готовы были обшарить каждый из пятисот гектаров фермы в поисках своей земли обетованной. Режиссер вспоминает, как все удивились, когда вышли из машин. Им нужно было лишь добавить яркие двери да печные трубы, а еще, пожалуй, раскидистый дуб – и перед ними оказался бы зеленый, уютный Бэг-Энд Джона Хоува, который так полюбился Джексону.
Алан Ли и Хоув тоже были в кортеже. Увиденное поразило их не меньше остальных, а возможно, даже больше, ведь они никогда не видели свои рисунки, воплощенные в реальности. Может, они прошли сквозь какой-то портал? Может, нашли в шкафу настоящую сказку?
«Мы прилетели в Гамильтон, – вспоминает Хоув. – Там мы встретились с этим фермером, проехали через несколько ворот и поднялись на холм над Бэг-Эндом. Все было идеально. Мы тотчас уселись и принялись рисовать. Сюда можно было поместить одно, туда – другое… Это был один из тех волшебных моментов, когда стало сразу понятно, что мы попали в точку».
Девственные пейзажи Новой Зеландии стали истинным воплощением удивительного мира Толкина, но лишь одинокий Эдорас на Южном острове смог в итоге сравниться с этой безмятежной овечьей фермой по точности совпадения с тем образом, который однажды родился в голове давно покойного оксфордского профессора. Увидев это место впервые, залитое солнцем, кинематографисты словно прикоснулись к иной реальности.
Средиземье перестало быть гипотетическим.
«Тогда мы поняли, что куча совершенных случайностей привела к тому, что этот фильм стали снимать в самой что ни на есть подходящей стране», – говорит Хоув.
Само собой, им пора было приниматься за работу. Первым делом они должны были заключить с Александером, который теперь смотрел на них с любопытством, договор о временной аренде земель. Не в последний раз Джексон убедил правительство предоставить им помощь. Силами новозеландских солдат была построена полуторакилометровая дорога для транспортировки материалов, камер и хоббитов на съемочную площадку. Солдаты также помогли им благоустроить территорию.
Под чутким руководством художника-постановщика Дэна Хенны работа над Хоббитоном началась за год до начала съемок с посадки кукурузы и подсолнухов, оформления барбарисовых изгородей и возделывания маленьких хоббитских наделов. Затем норы хоббитов обзавелись дверьми, была построена мельница в Байуотере, каменный мост и таверна «Зеленый дракон». Планировалось, что съемки здесь начнутся осенью 1999 года (но в итоге их отложили до начала 2000 года), и Джексон рассчитывал к тому времени увидеть «хорошо обжитую местность». Режиссер требовал полной аутентичности – ему нужны были и кукурузные поля, и видавшие виды ворота. Старый дуб над Бэг-Эндом собрали из пронумерованных фрагментов настоящего дуба и пластиковых листьев из Тайваня весом 26 тонн. И все это ради девяти дней съемок и нескольких недель работы вспомогательной операторской группы.
Когда Вуд впервые оказался в залитом солнцем Хоббитоне, он понял, что никогда в жизни не видел настолько правдоподобных декораций. Пчелы перелетали с цветка на цветок, не зная, что оставляют след в истории кино. В долине сложилась своя экосистема. «Все было по-настоящему. Все было как на ладони. Из труб шел дым. И конца-края этому не было видно. Повсюду были холмы. Именно таким это место описывалось в книгах. Таким его изображали на рисунках. Бэг-Энд под сенью огромного дерева. У нас мурашки бежали по коже. Мы восхищались реальностью мира, который сами же создавали».
