Контракт с Мортенсеном заключили со скоростью света. Ордески жил на адреналине и не спал ночами, чтобы подготовить все бумаги. В ходе этого «New Line» пришлось одобрить повышение бюджета с 207 до 211 миллионов долларов. «Переход от Стюарта к Вигго добавил несколько миллионов к бюджету», – говорит он.
Поскольку в Голливуде ничего не решается раз и навсегда, боссы «New Line» стали сомневаться в Тайлер. Ее выбрали в пару молодому Таунсенду, которому было всего двадцать семь. Мортенсену исполнился сорок один. «Возникли сомнения, подходят ли они друг другу», – вспоминает Ордески. Но в голливудском офисе, где жестокосердные воротилы обычно обсуждали миллионные контракты, прозвучали типично средиземные аргументы: «Лив – бессмертная эльфийка, а Вигго – нуменорец. Он не бессмертен, но живет очень долго. Все прекрасно сходится».
В самолете по дороге в Новую Зеландию Мортенсен читал книгу. «Я чувствовал себя ребенком», – говорит он, но все же он сумел понять мифологию, с которой имеет дело. Как только самолет коснулся земли, актера увели на примерку – подготовленные для Таунсенда костюмы пришлось лишь незначительно подогнать ему по фигуре, – после чего он попрактиковался в фехтовании, а затем, через двое суток после прибытия, Странник появился на площадке фильма.
Шел двенадцатый день съемок.
Настоящее знакомство с Арагорном происходит в разгар героической битвы с назгулами у Заверти, но до съемок этих сцен оставалось еще несколько дней. Сначала нужно было закончить с «Гарцующим пони».
«Когда я увидел на премьере ту первую сцену, которую мы с ним сняли, я заметил, что в ней он еще не был Арагорном. Он играет по системе Станиславского и залезает в голову своим персонажам. Ему пришлось сойти с самолета и надеть костюм Стюарта. И он не жаловался. Он знал, на что идет. Но он еще не нашел своего Арагорна. Я говорю о сцене, где он рассказывает хоббитам о назгулах, сидя в одной из комнат «Гарцующего пони». Эту сцену Вигго снял в первый день, и я помню, как подумал, что он еще не прочувствовал Арагорна. Посмотрите ее снова, зная это. Потом мы сняли сцену, где он курит в углу».
Затем они перешли к Заверти, где Мортенсен орудовал мечом так, словно был рожден для этого, и размахивал пылающим факелом прямо перед объективом камеры.
«У Заверти он полностью вжился в роль», – улыбается Джексон.
Глава 7
Джамбори
Четыре хоббита приехали на площадку в халатах и огромных дутых сапогах, скрывающих накладные ноги. Им не терпелось приступить к работе, и они даже забыли о волнении. Когда в 5:40 утра их забрали из квартир в Мирамаре, на улице было еще темно. Им предстояла трехчасовая трансформация на «Stone Street», которая затем стала ежедневным ритуалом, помогавшим им настроиться на нужный лад: костюм, уши, парик, ноги. Затем Элайджу Вуда, Шона Эстина, Доминика Монахэна и Билли Бойда отвезли на базу – она находилась в десяти минутах езды в боулинг-клубе на Пайн-стрит, – а оттуда, собравшись с силами, они поднялись по крутой тропинке на западный склон горы Виктория и остановились возле старого карьера, откуда открывался вид на Веллингтон.
Как свидетельствуют источники, самой первой для «Властелина колец» снимали сцену, в которой Фродо, Сэм, Мерри и Пиппин прячутся от назгула. В соответствии с графиком эта сцена носила номер 33, состояла из двух фрагментов и занимала от шести до восьми страниц сценария. Кадр выстраивали на основе иллюстрации Джона Хоува, но он также напоминал сцену из фильма Бакши. Хоббиты скрываются среди корней могучего дерева – специально сделанной декорации, установленной на месте натурных съемок, которую потом будут тщетно искать поклонники фильма, – предвосхищая помощь Древоборода в будущем. Потом Мерри, проявив смекалку, бросает в сторону гриб, чтобы отвлечь назгула.
Это были первые тридцать секунд из девяти часов двадцати восьми минут законченного Средиземья (или одиннадцати часов тридцати шести минут в расширенной версии).
На самом деле они уже поднимались на эту гору и потратили пару дней, чтобы отрепетировать все эти сцены перед камерой. Режиссер не хотел никаких сюрпризов. По крайней мере, не в первую неделю съемок.
Пока осветители поправляли лампы, недовольный Питер Джексон – было облачнее, чем он надеялся, – подошел поприветствовать хоббитов.
«Что ж, пора начинать…»
Монахэн сохранил в памяти этот чудесный момент: «Я чувствовал, что мы стоим на краю пропасти, готовые прыгнуть. И наш генерал подошел к нам и сказал: «Положитесь на меня»».
Утром 11 октября 1999 года, в первый день съемок, Джексон дал команду «Мотор!» и они совершили символический прыжок в неизвестность. Джексон три года убеждал всех, что его команде под силу сделать невозможное, и теперь настало время это доказать. Начался невероятный, судьбоносный процесс создания Средиземья.
«Мы шесть недель провели в герметично закрытой подготовительной зоне, – говорит Эстин, – и вдруг вышли на арену, как дрессированные медведи в цирке. Тут мы и поняли, что теперь каждый день будем видеть целых две сотни человек».
Назгула играли трое каскадеров: Тим Маклахлан, Шон Томпсон (на коне) и Брент Макинтайр (его руку мы видим на крупном плане). Два метра восемь сантиметров ростом, он обладал огромными руками, работал на полставки библиотекарем и дублировал Короля-чародея в первых двух фильмах (но был слишком высок, чтобы исполнить роль ведущего короля в прологе).
Съемочная группа была поделена на две части, которыми руководил Джексон. Группа 1А занималась основным действием, а группа 1В завершала запланированные на день работы, снимая хоббитов, которые убегают к реке, крупные планы коня, закованные в доспехи ноги назгула, а также пустую дорогу глазами Фродо, где режиссер, по-прежнему нащупывая нужный стиль, решил применить экспрессивный хичкоковский эффект с наездом и отъездом камеры, размывающий края кадра так, словно присутствие зла создает колебания воздуха.
В списке требуемого реквизита на день как бы между делом значилось «Кольцо».
«Мы были взволнованы и очень нервничали, – вспоминает Вуд. – Я наконец понял, что этой работе конца-края не видно».
В свои восемнадцать он был настоящим ветераном, успев сняться во многих фильмах, но обычно съемки пролетали за три месяца. Зная дату их завершения, можно было считать дни и понимать, на каком ты этапе. Тем весенним утром в Веллингтоне мысль о завершении съемок казалась чем-то абстрактным, маячившим на горизонте.
До окончания съемок их ждали новые друзья, свадьбы, разводы, рождения детей, смерти близких, татуировки и множество дней рождений – а с ними и вечеринок. Одни сломаются и не дойдут до финиша, а другие прыгнут в поезд, который повезет их дальше. А внешний мир за это время изменится до неузнаваемости.
«У меня было странное чувство, – говорит Вуд. – Казалось, это и правда никогда не кончится. Меня часто спрашивают: «Боже, разве это не сводило тебя с ума?» Нет, не сводило, ведь все относительно. Невозможно представить себе съемки длиной восемнадцать месяцев, поэтому ими начинаешь жить. Кажется, что будешь заниматься этим всегда».
