Если Джексон читал это, возможно, от него не укрылась ирония.
Прошло уже много лет, но ему по-прежнему непросто описать свои отношения с «New Line»: было много хорошего и много плохого – как в период работы над фильмами, так и после. Он прекрасно понимает, что без «New Line» фильмов не было бы. К тому же ни одна крупная студия не дала бы ему такой свободы. В свою очередь, он снял три превосходных фильма – для некоторых они стали образцом совершенства – и, несмотря на постоянно растущие расходы, уложился в бюджет, о котором не могла и мечтать ни одна студия, работающая с «ILM». Это признавал даже Шайе.
Итоговый производственный бюджет составил 270 миллионов долларов, то есть экономные 90 миллионов на фильм.
Тем не менее Джексон признает, что отношения у них сложились странные. «New Line» обычно занималась гораздо менее бюджетными картинами, причем все они были весьма американскими. Они не снимали артхаус – только относительно коммерческое кино, ориентированное на американских подростков».
Трилогия научила студию не меньшему, чем режиссера.
«Помню, когда начались съемки, – рассказывает Кен Каминс, – в «New Line» все были очень взволнованы, а начальник отдела маркетинга… Я не буду называть его имени, чтобы никого не обидеть. Так вот, начальник отдела маркетинга решил опубликовать радостный пресс-релиз. Мол, все в Новой Зеландии отправляются в грандиозное путешествие и все такое».
Сопровождать этот релиз должна была фотография с Братством на горном хребте. Каким-то образом – учитывая, что ничего подобного еще даже не сняли, – они раздобыли фотографию, на которой по горам шла группа, напоминавшая Братство, только в ней было то ли десять, то ли одиннадцать человек.
Джексон пришел в ужас.
«За такое фанаты меня убьют, – сказал он Каминсу. – Они посмотрят на нее и скажут: «Он сам не знает, что делает»».
«В итоге пресс-релиз пришлось переделать. Питер понял, что ему нужно следить за подобными вещами».
И все же Джексон их понимал. Они рискнули всем, чтобы снять самые дорогие фильмы в своей истории с «чудаковатыми ребятами из Новой Зеландии», которые пытались воссоздать «типично английский дух». Справедливо будет сказать, что обеим сторонам было несколько некомфортно в их союзе. Джексон признает, что порой ему следовало быть проницательнее. Он постоянно бунтовал против начальства. Когда на него начинали давить, он инстинктивно защищал фильм, отказываясь сдерживать свое воображение.
«С какими бы проблемами мы ни столкнулись в итоге, – говорит Каминс, – Питер всегда подчеркивал, что Боб [Шайе] осуществил одно из самых смелых решений в истории кинобизнеса».
Волнения начались еще в первые месяцы съемок, когда стало очевидно, что, несмотря на изначальные расчеты Карлы Фрай, «Weta Digital» отчаянно нуждалась в новых финансовых вливаниях, чтобы продолжать работу над созданием спецэффектов.
И снова Шайе показалось, что его обманули.
«Они считали, что «Weta» пытается их надуть, хотя на самом деле это было не так», – поясняет Джексон. Он признает, что порой юристы вступали в «противоборство». «Угрозы так и летали».
Майкл Линн утверждал, что «New Line» рассматривала возможность махнуть на все рукой даже во время первого перерыва в съемках в конце 1999 года, когда произошли перестановки в «Weta Digital». Но, как утверждает Шайе, потенциал Джексона не позволил им рубить с плеча. И они продолжили финансировать проект – по большей части инстинктивно. Но для этого им пришлось «немало поспорить». С тех пор они не позволяли Джексону забыть, что нужные ему деньги забирают у других режиссеров.
Оглядываясь назад, он понимает, что «New Line» приходилось работать вслепую. На том этапе они еще не видели спецэффектов и не знали, на что тратятся их деньги. В отсутствие доказательств тревоги сменяются паранойей, поэтому в какой-то момент даже возникла теория, что «Weta» пытается обмануть «New Line», а Джексон, как владелец компании, специально завышает бюджет, чтобы повысить выручку.
«Правда в том, что «Weta Digital» вообще не получала выручки».
Все деньги шли на фильм, где требовались все новые спецэффекты, потому что Джексон не мог сдержать своего стремления к совершенству. Как однажды сказал Толкин, «эта история выросла на ходу».
История о том, как режиссер воюет со своими кассирами, стара как мир. Противоборство денег и репутаций на краю темной бездны общественного мнения определяет как индустрию, так и искусство кино. Вывести Джексона из равновесия могли лишь два сотрудника «New Line», работавшие дуэтом. Представьте, что идут напряженные съемки Хельмовой Пади и Джексон ставит одну из немногих дневных сцен, в которой Теоден и Арагорн готовятся к войне на стене старой крепости. Режиссер смотрит вниз со строительной площадки, обнесенной крепостной стеной, которая входит в ансамбль суровой твердыни. Тут его внимание привлекает Барри Осборн, который паркует машину и быстрым шагом идет к площадке, держа в руках какой-то чемодан. Новости явно плохие.
В суете и суматохе пробиться между членами съемочной группы, дублерами и каскадерами непросто. Путь с парковки мог занять у Осборна до пятнадцати минут, поэтому Джексон отвернулся и продолжил работу со сценой.
«Я снял один дубль, посмотрел, что он поднялся выше – тяжело дыша со своим дипломатом, – и принялся за следующий дубль».
Наконец запыхавшийся Осборн добрался до места съемок.
«Что это такое, Барри?» – спросил Джексон. Он был недоволен, что его прервали, но не мог не заметить обеспокоенности Осборна. Не говоря ни слова, Осборн открыл чемодан и принялся собирать сложнейшую конструкцию с длинной, похожей на удочку антенной. Оказалось, что это спутниковый телефон – мобильные телефоны в гранитных стенах карьера не работали. Будь Джексон в другом настроении, он, возможно, предложил бы Теодену позвонить Гэндальфу. Мрачный Осборн тем временем уже набирал номер.
«Ты должен поговорить с Майклом Линном, – сказал он, протягивая Джексону трубку. – Если ты не сделаешь что они говорят, они подадут в суд на «Weta», а потом засудят и тебя».
Сталкиваясь с проблемами на проекте, Джексон уходил в себя, вздыхал, даже погружался в депрессию, но ни разу не терял самообладания. Но в тот момент, посреди съемок сложной сцены, измотанный и недооцененный, он сбросил все оковы и взорвался, надеясь, что спутник отразит его гнев и направит прямиком в нью-йоркский офис Линна.
«Я не буду с ним говорить! Если хочет судиться, пусть говорит с моими юристами. Я пытаюсь закончить для них этот гребаный фильм».
Джексон не прочь иногда выругаться, но такая грубость свидетельствовала о катастрофическом всплеске эмоций.
Осборну пришлось убраться со стены воинственной Хельмовой Пади, забрав с собой свой злополучный чемодан.
«Порой Питер гнет свою линию до последнего, – говорит продюсер, – но он умеет идти на компромисс».
«Бывает, он меняет мнение», – соглашается Бойенс. Однако подтолкнуть его к этому невозможно. «Он сам меняет свое мнение, никто другой не может изменить его».
