— Извини, что не ценю твое служебное рвение, — мрачно возразила я, — но кое-что в твоем плане точно не сходится. Если даже упустить тот нерушимый факт, что я на такое никогда не пойду, то и с Эрданом ты явно промахнулась. Ну станешь ты изводить его неудовлетворенными снами, и что? Что-то уж очень я сомневаюсь, что у такого привлекательного молодого мужчины нет любовницы, чтобы спускать пар.
Ийяра посмотрела на меня столь снисходительно, словно я ничегошеньки в жизни не понимаю.
— Естественно, есть у него любовница. И даже не одна. Но, видишь ли, какое удачное совпадение, желает он только тебя. Эрдана и самого это бесит неимоверно, но ничего с собой поделать он не может. Зацепила ты его настолько, что никакая другая даже физиологически не привлекает. И ведь, можешь не отрицать, он и тебе самой очень нравится. Так толку ломаться? Все равно все неизбежно случиться, смысл тянуть?
— Простите, но благотворительностью не занимаюсь, — настроение испортилось вконец. — Я в ваш мир не просилась и Эрдана не соблазняла, и уж подыгрывать демонам в их темных интрижках точно не собираюсь. Скрывать не буду, ты мне кажешься куда более адекватнее посланников Ирата, но это не значит, что я не стану бороться за себя. У меня свой путь. И этот путь — прочь из вашего мира. Причем уж точно не через постель Эрдана или свержение его с престола. Сами себе играйте сколько хотите в ваши игры в этой песочнице, но я впутываться не собираюсь.
Ийяра лишь кротко улыбнулась:
— Увы, Эви, но тут уже впуталась. Да так, что не распутаешь. И уж поверь, клеймо — смерти может стать далеко не главной твоей здесь проблемой… — зевнув, она направилась к выходу из спальни. И на пороге обернулась: — Что ж, доброй ночи, упрямица ты наша. И, конечно, приятных совместных снов.
И не дожидаясь моего ответа, демоница вышла в коридор.
Так и хотелось выругаться вслух и очень громко! С нее станется устроить ночью эту западню во сне! Но ведь Ийяра сама сказала, все будет как наяву, так, значит, теоретически я наверняка смогу все осознавать и себя контролировать. Да и Эрдан слишком зол на меня, и допрос с пристрастием для него, без сомнений, актуальнее других порывов.
Хотелось бы верить…
Эрдан
Исчезла. Опять.
Но вот только сам виновник исчезновения Эвелин никуда не делся, внимательно наблюдал за реакцией принца. Но Эрдан и бровью не повел. Не хватало еще показывать им свои истинные эмоции.
— И толку? — совершенно невозмутимо произнес он. — Или во время сезона во дворце вы точно так же будете вечно Эвелин от меня прятать?
— Ну зачем же, вовсе нет, — Видаэль наконец-то перестал дежурно улыбаться. Видимо, все его показное дружелюбие предназначалось исключительно для Эвелин. — Сейчас я просто помог бедняжке, уж очень она вас боится. Даже больше, вы ей крайне неприятны, уж простите за столь неприятную истину, Ваше Высочество. Но, естественно, во дворце леди Эвелин никуда не деться до конца сезона. Остается лишь лелеять слабую надежду, что вы все же не станете портить жизнь беззащитной юной девушке.
— Беззащитной? — Эрдан мрачно усмехнулся. — У нее же целая толпа крылатых покровителей, разве не так?
Но Видаэль упорно делал вид, что тут не причем.
— Мы ни к кому не проявляем особого благоволения, перед нами все равны. И лишь воля Ирата отмечает избранных. В вашем же случае вполне ожидаемо, что такой человек, как вы, попытается избавиться от бедняжки. Только помните, Ваше Высочество, Пресветлый все ведает, и каждому обязательно воздастся по заслугам.
Ну да, конечно, вот двадцать пять лет жил и не знал, что на самом деле он — весь из себя такой безжалостный изверг, готовый растерзать любого. Так приятно услышать о себе что-то новое, слов нет.
— Что ж, раз вы тут якобы никак не замешаны и на все исключительно воля Ирата, то, может, вы и не станете лезть не в свое дело?
— Процветание империи — это как раз наше дело, — довольно резко возразил посланник. — И уж тем более наше дело — любого рода святотатство.
А вот и подошли к самому интересному…
— И я, по-вашему, как раз таки главный в этом подозреваемый? — Эрдан сохранял полнейшую невозмутимость.
— Вы сами должны понимать, сколь страшное кощунство вы совершаете! — Видаель даже голос повысил.
— Но почему же тогда всеведающий Ират не прекратит это? — с вызовом парировал принц. — Почему до сих пор недовольство исходит вовсе не от него, а исключительно от вас и обожаемой вами инквизиции? Не потому ли, что мои планы именно вам невыгодны?
— Пресветлый не вмешивается до поры, до времени! Он слишком милосерден и пока дает вам второй шанс. Но вы преступно пренебрегаете этим! Одумайтесь, Ваше Высочество, — он понизил голос, прозвучало, как однозначная угроза, — иначе будет поздно. Ваша гордыня и вера во вседозволенность сбросят вас на самое дно, откуда уж точно не будет возврата. И появление еще одного обладателя королевской магии — однозначный предвестник вашего скорого падения!
— И кто же меня, как вы выразились, сбросит на самое дно? — Эрдан скептически усмехнулся. — Раз вы якобы не вмешиваетесь, так решили поручить это, по вашим же словам, беззащитной девушке? И вы серьезно верите, будто Эвелин сможет мне что-то противопоставить? Я почему-то сильно в этом сомневаюсь.
Видаэль пока не возражал, слушал, недовольно сжав губы.
А принц продолжал:
— Вы меня не запугаете, как ни старайтесь. Если бы вы и вправду воплощали именно волю Пресветлого, то все было бы иначе.
— Как вы смеете усомниться… — зашипел посланник, но Эрдан перебил:
— Как я смею иметь свое мнение? Уж простите, какой есть. И я ни на миг не сомневаюсь, что вы плетете свои собственные интриги, прикрываясь именем божества. Но я вас не боюсь. И когда я взойду на трон, я навсегда покончу с угнетением моих подданых. Каждый человек способен сам решать, какого бога почитать, никто не вправе насильно навязывать ему мировоззрение. Вы называете это святотатством, а таких людей — отступниками, подвергаете их пытками и вершите казни. Но всему этому я положу конец. Моя империя — это не загон, и мои поданные — это не пасущийся в нем скот. Пусть из прошлых императоров вы и могли вить веревки, но я не такой. Я не подчинюсь ни вам, ни вашей инквизиции. И если мои намерения неугодны Ирату, так пусть же прямо сейчас лишит меня жизни, — Эрдан развел руки в стороны, словно в ожидании, что в него вот-вот ударит молния.
Но, чего и следовало ожидать, не произошло абсолютно ничего.
Видаэль так и не ответил. Лишь заскрежетал зубами, наградив принца ненавидящим взглядом, и исчез.
Стоило вернуться во дворец, один из лакеев с поклоном доложил, что принца желает видеть императрица. Пусть Эрдан относился к матери с большим уважением, но сейчас было совсем не до разговоров. Голова гудела от раздираемых противоречий. С одной стороны, роль во всем этом Эвелин обозначилась весьма очевидно, сомнений быть не могло. Но в то же время упорно скреблась слабая надежда, что девушка может быть впутана во все это помимо своей воли. Посланники прекрасно умеют манипулировать людьми. Конечно, как они умудрились наделить кого-то королевской магией — отдельный вопрос. Но что есть, то есть. И нужно решать, что же с этим делать…
