– Я пошел!
Нина, вскочив из-за стола, почти выбежала к нему. Они с Колей опять очень напомнили ее родителей, и Нине сделалось от этого совсем тоскливо.
«Я пошел!» – говорил папа.
«Пока!» – Мама продолжала заниматься своими делами. Хлопала дверь, Нина или мама через какое-то время ее запирали.
Нина прижалась к мужу, Николай погладил ее по спине.
– Коля, ты меня любишь? – зачем-то спросила Нина.
– Да.
Он еще раз провел рукой по Нининой спине и мягко ее отодвинул.
– Пока.
– Пока, – вздохнула она.
Ей тоже стоило поторопиться. Взглянув на часы, Нина открыла шкаф, перебрала висевшие на плечиках блузки. Выбрала светлую, почти белую. В прошлом году Игнат с восхищением посмотрел на Нину, когда увидел ее в этой блузке. Кружева у ворота Нине действительно шли, делая похожей на средневековую даму.
При мысли об Игнате стало жарко, Нина приложила руки к щекам.
Зазвонил городской телефон. Он звонил редко, от него вполне можно было отказаться, не платить за ненужную услугу.
Нина посмотрела на маленький экранчик переносной трубки – звонок был от матери.
– Привет, мам, – ответила Нина.
– Ты еще дома? – В строгом голосе прозвучало неодобрение.
– Одеваюсь. Сейчас уйду.
– Я буквально на секунду. Вчера разговаривала с Алефтиной… Помнишь Алефтину?
– Помню.
Алефтина была их бывшей соседкой. Собирала сплетни и докладывала их матери. Мама сплетен не одобряла, но выслушивала с интересом.
Все это осталось в прошлой жизни, когда был жив папа. И их квартира, в паре кварталов от теперешнего дома Даны, и Алефтина, и парк, плавно переходящий в Лосиный Остров.
– Недавно убили твою учительницу Веру Сергеевну.
– Знаю, – перебила Нина. – Я была на ее похоронах.
– И мне ничего не сказала! – возмутилась мама. – В чем дело, Нина?
– Ни в чем. – Она переложила трубку в левую руку, а правой начала расстегивать пуговицы на блузке, зажав приятную ткань между коленями. – Я не знала, что ты помнишь Веру Сергеевну.
– Почему я не должна ее помнить? Я дожила до склероза?!
Нина молчала – маме нужно дать выговориться. Папа в таких случаях делал вид, что внимательно слушает.
– Я ходила на все родительские собрания! Как я могла забыть твою учительницу литературы?!
Папа ходил на собрания чаще, чем мама. Мама возвращалась оттуда с гневно сжатыми губами и, не успев раздеться, начинала возмущенно рассказывать, что Нина, по мнению учителей, серенькая троечница, и ей очень стыдно за дочь.
Это было не так, троек она старалась не допускать, чтобы мать не запилила. Но и отличницей не стала, тут не поспоришь.
Папа Нину никогда не ругал. Возвращаясь со школьных собраний, он коротко говорил, что все нормально.
– И жили мы почти рядом! Я Веру Сергеевну почти каждый день встречала.
– Прости, мам, – покаялась Нина. – Надо было сказать. Просто… Школу мы окончили давно, я учителей и не вспоминала. Даже сомневалась, идти ли на похороны.
– Очень плохо! Вера хорошо к тебе относилась, это надо ценить!
Нина отложила расстегнутую блузку, посмотрела на часы.
Мама помолчала и отчего-то вздохнула.
– Помнишь, под нами жила семья: муж, жена и девочка лет на пять тебя постарше? Забыла, как их фамилия.
– Семью помню, фамилию нет. Дочку, кажется, Леной звали.
– Да, Лена, – подтвердила мама. – Верин племянник за ней ухаживал. Но у девушки была плохая репутация, Алефтина несколько раз видела ее пьяной и с разными мужчинами.
– Алефтина дура и сплетница! – вырвалось у Нины.
– Но в данном случае она была права! – отрезала мама. – Мы переживали за молодого человека, который ухаживал за совершенно недостойной девушкой. А когда я увидела его вместе с Верой Сергеевной!..
Неожиданно Нине захотелось швырнуть трубку, но она только крепче ее сжала и тихо спросила:
– Ты сказала Вере, что Лена?..
– Конечно, – спокойно ответила мама. – Я должна была это сделать! Всегда нужно знать правду!
Все это Нину совершенно не касалось, но ехать на работу ей расхотелось. Надевать нарядную блузку тоже.
– Почему ты сейчас вспомнила эту историю? – Нина открыла шкаф и одной рукой пристроила блузку на плечики.
– Потому что Веру Сергеевну убили!
– Не Лена же ей отомстила! С тех пор сто лет прошло.
– Лена давно вышла замуж, Алефтина ее с тех пор не видела. – Мама помолчала. – Все это было так давно, еще при папе.
– Мам, я спешу, – напомнила Нина.
– Да-да… Алефтина уже живет на даче. Приехала проведать квартиру, вот и узнала новости от кого-то из соседей. Раньше у Веры Сергеевны собака была, все собачники друг друга знают.
– Пока, мам.
– Пока.
Нина снова полезла в шкаф, надела серую клетчатую блузку, которая первой попалась под руку, и, мельком взглянув на себя в зеркало, вышла из квартиры.
Верин племянник Сережа и десять лет назад был высоким и крепким. И волосы он стриг тогда точно так же, коротко. Соседка Лена стояла с ним между этажами, а Нина ей завидовала. У нее тогда еще не было Игната.
А когда Игнат появился, Лена перестала проводить вечера между этажами, и Нина никогда о соседке не вспомнила бы, если бы не этот разговор с мамой.
* * *
Принимать зачеты Игнат любил и старался быть справедливым. Но смотреть на перепуганных студентов было весело.
Перед началом зачета Нины на кафедре не оказалось, и он снова заглянул туда, освободившись.
Подруга сидела грустная. Игнат удивился – обычно Нина вспыхивала, увидев его.
– Все в порядке? – поинтересовался он, садясь, как обычно, рядом с ее столом.
– Да, – кивнула Нина.
– Нездоровится? – наклонился к ней Игнат. – Ты какая-то невеселая.
– Все нормально, – благодарно улыбнулась она.
Ему точно будет ее не хватать. Он привык к благодарным улыбкам.
Нина огляделась по сторонам и тихо начала рассказывать.
– В субботу мы с Данкой…
Игнат внимательно слушал. То, что он слышал, ему не нравилось. То есть на чей-то исчезнувший компромат ему было наплевать, но не хотелось, чтобы компромат имел отношение к нему. То есть к Вадиму Константиновичу.
– Любовник у Натальи был один. Это точно. Фоток много, и на всех либо она, либо он.
