– Да-с, – голос официанта звучал уверенно, но Генрих ему не поверил.
Врет, шельма. Барон бегло просмотрел меню:
– Форель с жареным картофелем. Пока все.
Водку принесли быстро. Она была с сизым оттенком и отдавала сивухой, как самогон. Фон Берг брезгливо поморщился и отставил рюмку в сторону – пить самогон он не собирался.
Неожиданно как гром серди ясного неба, грянул хор цыган. Вопль: «Чавелы!!!» вызвал бурю восторгов у посетителей. Зазвенели гитары и бубны, зарыдала скрипка. Заголосили цыганки. Барону подали рыбу. Он решил ненадолго остаться и хотя бы поесть, несмотря на невообразимый шум, производимый хором и посетителями.
Ярко раскрашенная девица в вызывающем туалете, с мушкой на щеке и чернобуркой, перекинутой через руку, подошла к его столику:
– Господин не угостит даму папироской?
– Не курю, – отрезал барон.
Девица недовольно повела плечом и гордо удалилась.
«Ну и занесло же меня», – раздраженно подумал Генрих.
Он откусил кусок рыбы, и страшная горечь разлилась во рту.
– Идиоты, – не удержался барон, отплевываясь.
Подбежал официант:
– Что-то не так?
– Что за рыба?! – грозно спросил фон Берг.
– Форель-с, – неуверенно ответил официант, видя гнев посетителя.
– Откуда вы ее берете? Только не ври мне, – барон был страшно зол.
– Привозят поставщики с Трех Озер.
– Принеси мне чай, – потребовал Генрих.
Он был не просто раздражен, он был в бешенстве. Эти идиоты выдают за форель реликтового мраморного угря, которого в Братстве ценят на вес золота. Печень этой рыбы незаменима при изготовлении целебных мазей, а сам угорь используется для определения способностей охотников – только обладающий даром мог почувствовать его ужасный вкус. Ловить мраморного угря запрещено по всей стране. Магистр будет в гневе, и уже завтра это милое заведение закроют навсегда.
Ромалы продолжали свои страстные песни и пляски. К ним начали присоединяться посетители заведения. В воздухе повис удушливый туман из смеси табака и модной кельнской воды, так популярной среди молодых купцов.
Чай по запаху напоминал банный веник. Сегодня фон Бергу однозначно не везло. Он уже собрался уходить, когда в дальнем углу зазвенела разбитая посуда, и загрохотали падающие стулья.
– Вы ведете себя как хамы, – услышал Генрих до боли знакомый голос. – Что вы себе позволяете?!
Он обреченно повернул голову на шум и увидел, как начинается пьяная драка. Несколько молодых купцов с азартом кого-то били. Барон в мгновение ока оказался в центре драки и легко расшвырял подвыпившую компанию. На полу лежал изрядно помятый Алексей. Генрих сгреб его в охапку и поволок к выходу, по дороге бросив официанту на поднос ассигнацию – за поломанную мебель.
На улице он прислонил Алексея к стене и поправил на нем помятый пиджак без пуговиц, которые были оторваны с мясом. Под глазом у молодого человека уже начинал наливаться синяк.
– Зачем вы меня оттуда вытащили? – недовольно пробурчал Алексей.
– Желаете вернуться назад? – саркастически поинтересовался Генрих. – Проводить или сами дорогу найдете?
– Продолжаете играть в благородство? – не унимался молодой человек.
– Просто не хочу, чтобы вам сломали нос и выбили пару передних зубов. Вы все-таки друг детства Екатерины Павловны. Это ее однозначно не порадует.
– Простите, вы правы. Я веду себя как последний дурак. Благодарю вас…
– Не за что.
– А что вы тут делаете? – подозрительно поинтересовался Алексей.
– Настроение ужасное, хотел развеяться. Не получилось, как видите.
– У меня тоже все плохо, – признался молодой человек.
– Все плохо не бывает. Просто не надо ходить по дешевым кабакам. Пойдемте в «Асторию».
– Это мне не по карману, – несколько смущенно произнес Алексей.
– Пойдемте, я угощаю. Не хочу оставаться один. И вам, похоже, компания тоже не помешает.
– У вас рукав порван, – заметил молодой человек.
– Мелочи, посидим в кабинете, никто внимания не обратит. Вы тоже слегка помяты, – улыбнулся барон, показывая на синяк под глазом Алексея.
Тот добродушно улыбнулся в ответ:
– Забавная ситуация. Вы на меня не в обиде?
– Нет. Нам теперь делить нечего.
Им удалось найти извозчика, и они быстро добрались до центра города. В «Астории» не удивились потрепанному виду барона и его спутника. Видимо, это было не в первой. Метрдотель сразу же проводил их в кабинет и предупредительно опустил шторы на большом окне, ведущем в зимний сад. Там сейчас много посетителей, а так господину барону никто не будет мешать.
Генрих с облегчением вздохнул, привычно расположившись в удобном кресле за столом, накрытым белоснежной скатертью. Теперь можно нормально поесть и выпить хорошего коньяка. Алексей чувствовал себя неловко и напряженно сидел на краю большого кресла.
– Перестаньте стесняться как девица, – попросил его барон. – Коньяк будете?
– Буду, – кивнул тот.
Стол быстро заполнился изысканными кушаньями – барон был страшно голоден. После того, как они немного подкрепились и уже отведали прекрасного французского коньяка, Алексей почувствовал себя свободнее и вольготно развалился в кресле. Оба все еще молчали, просто ели и пили.
Наконец, Алексей рискнул задать Генриху давно мучивший его вопрос:
– Вы тут из-за Екатерины?
Тот промолчал, но это было знаком согласия.
– А у вас что случилось? – поинтересовался Генрих в свою очередь.
– Запутался с женщинами.
Фон Берг не удержался от улыбки:
– Мне бы ваши заботы!
– Вы не поняли. Вернее, я неправильно объясняю. Екатерину я не люблю. И не любил, как выяснилось. Точнее я ее, конечно, люблю. Но как сестру, – Алексей махнул рукой. – Вы не поймете, а я объяснить не умею…
– Да все я понял. Только в чем проблема? Не можете забыть Полину?
– Нет. Хотя, может быть. Не знаю… Она такая… Роскошная. А теперь ее ищет полиция за убийства. И я вас едва не убил по ее просьбе… Или приказу? Или… Все равно, как это назвать. Все для меня очень запутано. Катю на месте Полины я не представляю. Полина ведет себя как шлюха, извините, конечно…
– Да нет, вы правы. Совершенно правы. Полина у вас была первой, как я понял?
Алексей кивнул и покраснел. Было заметно, что он смущен.
– Хранил себя для Кати, думал, поженимся. Ужасно глупо звучит, – он виновато улыбнулся. – Чувствую себя мальчишкой. Хранил непонятно ради чего. Мы друг друга не любим, и это теперь очевидно даже мне. Хорошо, что все вовремя прояснилось. И что теперь делать?
