Екатерина представила мужчин друг другу.
– Очень рад личному знакомству, – Владимир был искренне счастлив, пожимая фон Бергу руку. – Наши невесты теперь подруги. Это прекрасно – Наденька была так одинока. Она недавно в Златогорске, еще никого не знает. Ей нужно больше выходить в свет. У меня к вам есть несколько вопросов, мой тесть просил меня поговорить с вами. Оставим наших невест – пусть пощебечут о моде.
– Простите, я не расположен сегодня обсуждать дела, – голос Генриха был холоден, как лед.
– Хорошо, хорошо, как вам угодно. Тогда давайте принесем дамам мороженое – в буфете ужасная давка, не стоит идти туда всем.
Они ушли, и Надежда снова виновато улыбнулась:
– Владимир бывает очень настойчив, когда речь идет о деле.
– Поверьте, они не будут сегодня говорить о работе. Генрих умеет дать отпор.
– Расскажите, как вы попали в Америку, – попросил Алексей. – Это так далеко. И про движение суфражисток мне тоже хотелось бы послушать.
– А еще Надежда Дмитриевна любит твоего Гумилева, – саркастически заметила Екатерина.
– Не может быть! Это правда? – его глаза загорелись.
– Почему же не может? Отчего всех это удивляет? – Надежда вскинула брови.
– Я не знаю ни одного человека, кто бы его читал в нашем городе. Хотя я мало с кем общаюсь, – признался Алексей.
Екатерина поджала губы – кто бы говорил. Мало с кем он общается! Это когда было? А теперь и с Генрихом общается, и с Рашель, и возможно, с другими девочками мадам Лулу… Она опять поймала себя на мысли, что несправедлива к своему другу.
А Алексея уже понесло:
– Вы знаете это стихотворение? Наверняка знаете, если любите Гумилева. «Русалка». Мне очень нравится, хотя, пожалуй, несколько откровенно…
На русалке горит ожерелье
И рубины греховно-красны.
Это странно печальные сны
Мирового больного похмелья…
– У русалки мерцающий взгляд,
Умирающий взгляд полуночи,
Он блестит, то длинней, то короче,
Когда ветры морские кричат… – продолжила Надежда, и они оба счастливо рассмеялись.
Ведут себя просто как дети. Екатерина отвернулась и закатила глаза – ну, нашли друг друга. Тонкие ценители поэзии! С тоски можно повеситься…
– Очень смелые стихи, – заметил Алексей, с нескрываемым интересом глядя на Надежду.
– Я и сама смелая, – парировала она.
Вернулись Генрих и Владимир с мороженым. Генрих вручил Екатерине вазочку, и они отошли к окну.
– Удивительно навязчивый жених у вашей знакомой, – признался Генрих.
– А она славная, – Екатерина с удовольствием облизнула холодную ложечку.
– Не сомневаюсь, вы умеете выбирать друзей.
– Вы об Алексее? – насторожилась Екатерина.
– Мне кажется, вы недовольны, что мы с ним стали приятелями.
Она задумалась:
– Простите, вы правы. Какая-то детская ревность. Когда вы были врагами, меня это устраивало. Теперь я вроде и рада. Но… Ревную. Он мой друг детства, знакомы всю жизнь. Веду себя как ребенок, – она виновато улыбнулась и поставила пустую вазочку на мраморный подоконник.
Генрих взял ее под руку, и они пошли по анфиладе комнат.
– Я хотел поговорить с вами.
– О чем?
– Ни о чем конкретно. Мы как-то отдалились. Общаемся, только пока вы совершенствуете со мной навыки владения ножом или по делу. А я надеялся, мы останемся друзьями.
– Так оно и есть. Мы друзья, – Екатерина подняла глаза на своего наставника и улыбнулась.
Всего пара слов, а она успокоилась. Все встало на свои места. Ей снова хорошо и спокойно с Генрихом. Пусть они будут хотя бы рядом. Ей и этого довольно.
Незаметно они дошли до музыкальной гостиной. Молодая и эффектная дама неплохо играла на рояле что-то из Моцарта. Немногочисленная публика благосклонно слушала.
Екатерина почувствовала, как вздрогнули пальцы Генриха. Он тоже узнал этот зал.
– Уйдем отсюда? – предложила она.
Он улыбнулся:
– Зачем?
– Не знаю… Я сегодня ужасно глупо веду себя.
– Можем уйти, если вам хочется.
Екатерина отрицательно покачала головой, опустилась в кресло в углу зала и кивнула на соседнее, приглашая барона занять место рядом.
– Я сама не знаю, чего хочу, – призналась она.
Дама закончила игру, и публика стала расходиться. В гостиной осталось всего несколько человек.
– У меня все всегда получается непредсказуемо, – начал Генрих. – Вы уже, наверное, заметили.
Екатерина кивнула:
– Да уж. Впрочем, у меня тоже. Жизнь вообще непредсказуема. К чему вы ведете?
– Трудно предугадать, как все повернется. В свете последних событий я понимаю, что мы с Алексеем вас шокировали – безобразная пьянка, драка, девочки мадам Лулу… Вы наверняка ничего подобного ни от меня, ни от него не ожидали. Я еще ладно, но от него-то уж точно…
– Про мадам Лулу я как раз понимаю. Вы сами говорили, что мужчине иногда необходимо общение такого рода.
Барон благодарно улыбнулся:
– Вы очень снисходительны к мужским слабостям. Я тогда же сказал, что от воздержания тоже никто не умер. А вы не боитесь говорить на очень откровенные темы.
– Спасибо госпоже Миргородской. Жаль, она нас не учила этому в Институте благородных девиц. Это облегчило бы жизнь многим девушкам.
– Значит, вы не осуждаете Алексея?
– Нет. Я его понимаю – молодой мужчина, влюблен безответной любовью. Хорошо, что он разобрался в своих чувствах.
– А то, что мы нашли с вашим другом общий язык?
– Признаюсь, для меня это полная неожиданность. Вы меня оба сильно удивили, – она невольно улыбнулась. – Особенно ваша дружба и взаимопонимание. Хотя это меня радует. Правда. А моя ревность – просто ребячество.
– Я хотел попросить вас… Что бы ни случилось, давайте человеку шанс объяснить свои поступки. Можете не прощать, но хотя бы выслушайте.
– Почему вы заговорили об этом? Я чего-то не знаю? – ее голос зазвучал напряженно.
– Нет. Ничего не случилось. Но вы сами только что сказали – жизнь непредсказуема. А с моим талантом попадать в истории… Пообещайте, что выслушаете мои объяснения, если в этом возникнет необходимость.
– Конечно, обещаю. Только не нравится мне ваше настроение. Вы чем-то встревожены?
– Нет, все хорошо. Заранее хочу уберечь себя от вашего праведного гнева, – он улыбнулся. – Я его так часть вызываю своими выходками. Моя просьба касается не только меня, но и всех, кто вам дорог. Не стоит быть слишком категоричной.
